Eurasian Forum DNA
Вы хотите отреагировать на этот пост ? Создайте аккаунт всего в несколько кликов или войдите на форум.
Поиск
 
 

Результаты :
 


Rechercher Расширенный поиск

Последние темы
» Палео-антропология, краниологические данные древних народов, материалы по реконструкция лиц древних народов.
АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. EmptyСб Май 28, 2022 8:15 am автор Admin

» Y гаплогруппы
АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. EmptyПт Дек 17, 2021 6:20 pm автор Admin

» Гаплогруппа J2
АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. EmptyПт Дек 17, 2021 6:18 pm автор Admin

» Алания - аланы.
АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. EmptyПт Дек 17, 2021 2:01 am автор Admin

» Сарматское племя "Языги".
АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. EmptyПт Дек 17, 2021 1:59 am автор Admin

» Аланская беседка «история ДНК и факты».
АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. EmptyПт Дек 17, 2021 1:57 am автор Admin

» Осетия и осетины.
АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. EmptyПт Дек 17, 2021 1:56 am автор Admin

» ДНК данные узбеков.
АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. EmptyВт Окт 20, 2020 3:57 am автор Farkh

» Indo-Europeans. Индо-Европейцы.
АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. EmptyЧт Сен 17, 2020 5:26 am автор Admin

Март 2024
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Календарь Календарь

Часто упоминаемые пользователи
Нет пользователей


АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Страница 1 из 2 1, 2  Следующий

Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:05 am

Кавказ — историко-географические области и современные границы



Кавказ — историко-культурная и географическая область, ограниченная Черным морем на западе, Каспийским — на востоке, нижним течением Дона и Кума-Манычской впадиной — на севере и старой русской/советской границей с Турцией и Ираном — на юге. Внешние границы Кавказа настолько же определенны, насколько и относительны. Северная, географическая граница оставляет за рамками настоящей работы нынешнюю российскую кавказскую столицу — Ростов-на-Дону, центр Южного федерального округа. По ту сторону южной, политической границы Кавказа, сложившейся за два последних столетия по линии государственной границы Российской империи/Советского Союза, остаются значительные области, которые в историческом, культурном или языковом отношении могли бы считаться продолжением Кавказского региона.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 055511803881

Именно такая разнородность границ (природно-ландшафтная — на севере и политическая — на юге) позволяет говорить об их общем основании — о «дискурсивном определении» внешних границ Кавказа и самого его целостного историко-культурного облика внутри одного государства. Исторически Кавказ определяется сначала в качестве (меж-) имперского буферного пространства, а с начала XIX века — как особый регион России. Его отличительность отражена в институтах и функциях особого Кавказского наместничества, военного округа или просто — особого этнокультурного букета на южном пределе великой русской протяженности. В XIX–ХХ вв. Кавказ постепенно насыщается категориями и сюжетами российского военно-политического, административного и этнографического пространства, одновременно определяется в своей целостности и внутреннем многообразии. Такая специфика кавказской истории задает и хронологические рамки настоящей работы: она посвящена именно русской/все еще современной эпохе в истории Кавказа и начинается с одной из знаменательных дат ее открывающих — 1774 года.

В настоящей работе мы попробуем кратко проследить более чем 200-летнее развитие административно-территориальной и национально-государственной композиции края. Цель работы состоит, в частности, в том, чтобы рассмотреть, как сформировались территориальные и статусные параметры этнополитических противоречий/конфликтов в регионе, а также каково содержание современных рисков, связанных с подобными конфликтами. Характер исследовательской задачи определяет особенности ее технического исполнения: работа состоит из (а) последовательности карт, каждая из которых отражает условно выделяемый этап в развитии региона или является интерпретацией каких-либо важных тенденций, сюжетов этого развития, и (б) сопровождающих комментариев, в которых эти тенденции и сюжеты отчасти проговариваются.

Очевидно, что Кавказский регион никогда не был обойден исследовательским вниманием. Насыщенная событиями история, богатая этнокультурная композиция, динамичные социально-политические процессы привлекают устойчивое внимание представителей различных отраслей социального знания. Но атлас истории региона — как связного социо-культурного, хозяйственно-экономического и политического пространства — по-прежнему остается только перспективой. Атлас позволяет визуализировать эту кавказскую связность в ее временном и пространственном выражении, снова и снова символически возвращая в контекст общих перспектив и интересов движение коллективных кавказских субъектов, их позицию в исторической траектории Большой России. Не является атласом, конечно, и настоящая работа: ее визуальный ряд представляет собой только некоторые материалы к такому атласу — это последовательность схем/конструкций, в которых отражены или сформулированы некоторые современно значимые сюжеты в административно-территориальной и национально-государственной истории региона.

В работе мы стремимся показать историческую подвижность этнических границ и относительность «исконных» территорий. Представляется верным тезис, что национально-административная атрибуция большей части территорий Кавказского региона была осуществлена именно в имперский период. Внутрироссийская/советская административно-территориальная структура воздействовала и на определение идентификационных границ самих этнических групп на Кавказе. В работе мы рассматриваем противоречивую связь административных/политических границ с границами этнических ареалов и, в частности, пытаемся показать следующее: административно-территориальная сетка региона никогда не совпадала и не могла совпадать со структурой этнического расселения, однако развитие этих структурных характеристик региона никогда не было свободным друг от друга. Динамика административно-территориальной и этнической структуры Кавказа в течение 200 лет определялась различными стратегиями освоения/интеграции региона в составе единого государства. Ни одна из соперничающих политических стратегий, реализованных в административно-территориальной организации региона, не игнорировала этнический компонент. Прочерчивание и институциализация этих границ не представляет собой произвольного, никак не обоснованного административно-управленческого подхода, а напротив — опирается на определенную логику упорядочения и классификации этнических категорий, выделения и использования этнических солидарностей. Таким образом, внутриимперские административные границы не были ни «произвольными» (целиком отвлеченными) в отношении этнических границ, ни «изобретающими» этнические различия там, где бы отсутствовали внутренние идентификационные предпосылки для подобных различий.

Административно-территориальная структура Кавказского региона и ее изменения в рамках имперского и советского периодов сыграли существенную роль в формировании как представлений об «исторических» границах «национальных территорий», так и, соответственно, противоречий вокруг этих границ и территорий. Однако сами управленческие стратегии и конкретные приложения национальной политики имперских/советских властей находились под влиянием соперничества локальных элит и могут рассматриваться как форма регулирования и институциализации эндогенных противоречий и конфликтов. Многие конфликтные ситуации, которые выглядят как «извне-положенные» или даже «искусственно созданные», являются, скорее, форсированием, институциализацией эндогенных процессов «в терминах» и процедурах политико-правового оснащения самой империи. Таким образом, решающая ответственность за динамику этих конфликтов — особенно за их будущую динамику — должна быть возвращена по адресу самих действующих в Кавказском регионе коллективных и персональных акторов. В своей работе мы исходим из того, что настоящий очерк региональной истории может стать еще одним шагом к пониманию хрупкости современной кавказской реальности, к пониманию того, что историческая справедливость и устраивающие всех линии границ не могут рождаться из прошлого, из апелляций к нему как некоему резервуару, скрывающему «былое национальное величие». Общая идеология работы состоит в том, чтобы, прослеживая процессы формирования региона с помощью последовательного картографического материала, показать подвижность границ и общую спорность претензий на «вневременные, искони справедливые этнические границы», способствовать (при разрешении этнотерриториальных и статусных конфликтов) общей переориентации внимания с прошлого на настоящее и будущее. Конфликты не могут быть решены на основе аргументов о «подправке» современных границ под кальку неких «исконных» границ. «Исконность» — слишком относительное и шаткое основание для ответственной политической стратегии в разрешении современных конфликтов.



* * *



Мы начинаем с Вводной карты — общего ландшафтно-географического эскиза Кавказского региона с наложением сетки современных государственных и административных границ, с указанием основных историко-географических областей.

Следует специально оговорить, что визуальный ряд настоящей работы составляют именно схемы, а не карты в строгом смысле, предполагающем привязку к географической сетке координат, четкий масштаб и иные атрибуты картографического искусства. Только для простоты изложения мы будем именовать выполненные в настоящей работе схемы «картами». По содержательной технологии исполнения эти карты могут быть различены по следующим условным категориям:

[R] — репродукции, в которых автор стремился прямо отразить одну или несколько карт-источников, воспроизводя содержащиеся в них данные;

[Р] — презентации, представляющие собой картографическую форму избранного массива статистических и иных данных, включая данные картографических источников;

[С] — конструкции, которые являются авторскими версиями определенных процессов в развитии региона, его композиции или структурных характеристик. В последней категории [С] присутствуют и карты историко-территориальных идеологий — картографическое воспроизведение определенных исторических и территориальных сюжетов, которые акцентированы в современных национальных идеологиях региональных элит. Здесь мы кратко рассматриваем связь популярных исторических клише с современными этнополитическими противоречиями и конфликтами.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:05 am

Кавказское поле имперского соперничества к началу российских завоеваний



К последней трети XVIII века Кавказ остается буферным поясом, стыковой периферией трех соперничающих держав — Оттоманской империи, Персии и России (более широкий взгляд обнаружит и других геополитических игроков, — прежде всего Англию в ее стремлении блокировать выдвижение России к теплым южным морям). Державы стремятся расширить свое присутствие в регионе, превращая Кавказ в поле сфокусированного стратегического интереса. Политическая композиция региона, распределение его территории между тремя государствами или по сферам их влияния отражает подвижный итог имперского военно-политического соперничества. Общий контур международных границ к началу 1770-х определен следующими ключевыми соглашениями: (а) Рештским (1732) и Гянджинским (1735) договорами между Ираном и Россией (прикаспийские провинции возвращены Ирану, русская граница отходит к Тереку/Сулаку); (б) Белградским (1739) договором между Портой и Россией (по которому, в частности, определен статус Кабарды как «нейтрального барьера» между сторонами договора, а Закубанье признается под турецкой протекцией); (в) соглашениями между Портой и Ираном (1736) об их территориальном разграничении в Закавказье.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 9e7edb40e190

Очередная военная фаза русско-турецкого противостояния (1768–1774) завершается Кючук-Кайнарджийским договором (1774), а затем и аннексией Россией Крымского ханства вместе с его кубанской частью (1783). Эти даты знаменуют серьезное территориальное расширение Российской империи на Северном Кавказе (Кабарда, правобережная Кубань). В восточной части региона на фоне общего кризиса Иранского государства (особенно после середины XVIII века) укрепляются полунезависимые государства, крупнейшие из которых Картли-Кахетинское царство и Кубинское ханство. Россия стремится упредить турецкую экспансию в каспийском направлении, а также не допустить силовой реинтеграции Картли-Кахетии в состав Ирана. По Георгиевскому трактату (1783) устанавливается российский протекторат над Восточной Грузией. Тем самым формируется будущий плацдарм для овладения Россией южной частью всего кавказского региона.

Очевидно, что соперничество трех держав на Кавказе катализирует здесь целую сеть внутренних конфликтов и противоречий и, в свою очередь, само опосредуется этими противоречиями. Перипетии геополитической игры функционально связаны со структурой «межимперского поля», в котором можно различить несколько параметров.



Разнотипность и статусная иерархия политических образований в регионе



Помимо феодальных государств Закавказья и Южного Дагестана с развитыми городскими центрами, выделяются феодальные «конфедерации» владетельных земель в Кабарде и Северном Дагестане, союзы вольных обществ горного пояса и племенные группы степняков-кочевников. Разнотипность государственных и прото-государственных образований сопровождается их статусным неравенством. Статусная иерархическая пирамида ясно отражена, в частности, в Кючук-Кайнарджийском договоре. Первый или высший статусный уровень — сами договаривающиеся стороны — Россия и Порта, второй уровень — Крымское ханство, третий — «татарские старшины» [кубанская ногайская орда], четвертый — Кабарда и, уже без упоминания в тексте договора, пятый уровень — ряд горских обществ, зависимых от Кабарды.

Иерархия разновесных политических образований обусловливает статусную иерархичность их территориальных границ, различия в уровне легитимации и «процедуре» установления границ. Когда иерархический «порядок» (политическая зависимость) оспаривается, и зависимые субъекты определяются на более высоком статусном уровне политической игры, тогда территориальные контуры этих субъектов начинают встраиваться в панораму границ более высокого уровня, оформляться их языком и институциональной значимостью. Политическая многосоставность и статусная иерархия кавказского геополитического поля — одна из исходных структурных предпосылок для определенного типа будущих конфликтов в регионе.



Связность политических и этнических границ



Разнотипность политических образований, вовлеченных в исторические события на кавказском театре, отражается и в разнотипности их границ — от международно-согласованных имперских границ до подвижных «кочевых пределов» или весьма устойчивых, ландшафтных ареалов горских вольных обществ. Крупные феодальные владения, в том числе с устойчивой исторической традицией государственности, охватывают территории с более сложным составом населения. Их политические границы в меньшей степени «этнически укоренены». Однако и здесь присутствуют культурно-определенные властные элиты (грузинские, тюркские или, отчасти, адыгские), в реальной или номинальной зависимости от которых находятся компактно расселенные инокультурные группы по периферии этих государств.

«Племенная» композиция региона связана с его политической картой. Этнически гомогенные вольные общества или племенные группы в лице своих социальных верхов зачастую выступают активными субъектами локальной политической игры. «Политические границы» оказываются сопряженными с ареалами этнического расселения/влияния, и, соответственно, зависимыми от сдвигов в территориальной конфигурации этого расселения. Джаро-белоканские общества — пример сдвига в этническом расселении «лезгин» и расширения территории их политического доминирования, когда подвижная «этническая граница» надслаивается над прежней политической границей Кахетии и фактически упраздняет ее. В то же время Картли или Карабахское ханство включают в свои политические границы, соответственно, тюркские султанства и армянские меликства.

Связь этнических и политических границ не означает их совпадения. Закубанские адыгские племена еще не образуют Черкесии, чеченские или осетинские общества еще не выступают в качестве интегрированных политических единиц, Чечни и Осетии соответственно. На карте присутствуют пока лишь «кластеры» близких или схожих в культурном или языковом отношении территориальных групп, кристаллизация которых во внутренне связанные этнополитии («народы») — дело возможного будущего. Внутри этих обществ возникают и развиваются альтернативные внешнеполитические стратегии, избирающие для себя различные цели и соответствующие им идентификационные, объединительные основания (этнические, конфессиональные, социальные).



Различия в формате связи с империями (типе включения), степени военного контроля и реальной административной интеграции



Формат присоединения к империи территорий и населения — от символического покровительства и эпизодической протекции до введения института приставов и военной администрации — делает структуру Кавказского поля еще более сложной. В частности, русская граница имеет здесь, по меньшей мере, два ясно различимых слоя: (а) кордонные линии — Кизлярская и Азово-Моздокская — с четкой территориальной привязкой в виде крепостей, укреплений и станиц; (б) залинейные земли горских народов, находящихся частью в российской протекции или международно признанные за Россией, но далеко не всегда реально ею контролируемые. Обретение статуса «государства/общества под протекцией» или даже «принятие в подданство» не означает еще вхождения в состав российских пределов. Только устойчивый военно-административный контроль над различными залинейными территориями/населением и выдвижение внутренней русской границы к границе внешней сделают данные территории частью России.

В этом отношении ни одна из земель, населенных горцами, еще не является частью Российской империи. Это именно территории «внешней» русской границы, характер контроля над которыми различен, изменчив или пока вообще не определен. Георгиевский трактат и перенос внешней границы империи в Закавказье делают необходимым установление более прочного контроля над горскими территориями, прежде всего в центральной части региона, по кратчайшей линии, связывающей внутреннюю «потеречную» границу с Грузией. Имперский контроль над этой частью Кавказа становится все более настоятельным по мере разворачивания набеговой практики горцев в отношении самой внутренней русской границы.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:06 am

(1774–1783).

Этнолингвистическая карта Большого Кавказа



На карте 3 отражена приблизительная география расселения этнических групп в полосе Большого Кавказа около 1774–83 гг. Цветом штриховки показан один из вариантов поздней лингвистической классификации групп. Никакая карта, вероятно, не способна отразить в полной мере всей сложности этнотерриториальной мозаики Кавказа на любом этапе его истории, тем более — отразить множественность самих критериев классификации. Общность цвета на карте и наличие соответствующей цвету этнической категории не всегда обозначает существования реальной общности, т.е. группы, члены которой обладают сознанием своего единства, институтами его формирования и воспроизводства. Однако категории и отделяющие их «границы» эффективнее строятся именно на реальных групповых характеристиках — культурном, языковом и конфессиональном единстве, единстве политического управления или хозяйственной жизни. Подобные характеристики выступают вероятными предпосылками[1] или вполне развернутыми факторами[2] для кристаллизации той или иной группы в качестве осознаваемой общности. Ее представители полагают или начинают полагать себя единым целым, начинают строить свои жизненные или политические стратегии исходя из объективности этой культурной или политической общности. К 1774–83 годам еще нет ни Черкесии, ни даже Кабарды и, тем более Чечено-Ингушетии, как целостных политических образований, обладающих консолидированной субъектностью во внешних и внутренних делах. Армения остается нечетким горизонтом расселения армян в пределах Оттоманской империи и тюркских ханств Ирана. Азербайджан как государство только потенцирован пределами такого тюркского доминирования в Закавказье. Грузия не охватывает не только Мегрелии, не говоря об Абхазии, но даже Имеретии или Гурии. Грузия в ее современных — начала XXI века — идентификационных и территориальных границах станет политическим проектом, реализованным значительно позже — уже в составе России.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 88db4794c428

Воспроизводство групп и солидарностей, границ и конфликтов на Кавказе оказалось исторически встроено — сначала в соперничество России с Турцией и, в меньшей степени, Ираном, а затем — в процессы внутреннего имперского упорядочения региона. Динамика групповых солидарностей, административных и этнических границ на Кавказе функционально связана с имперской организацией региона, со стратегиями его освоения и контроля над ним.

Карта 3 отражает этнотерриториальную композицию Большого Кавказа к началу присоединения Кавказа к России. Здесь только появляются фигуры русского исследователя-разведчика и военного администратора. Им еще предстоит определить культурно-групповую и этнополитическую структуру того пространства, которое «нависает» над внутренней русской границей. Подобные определения пространства важны в силу того, что в них описан не просто природный, но групповой человеческий ландшафт — со своей собственной конфигурацией «топких болот» и непроходимых горных «барьеров», удобных долин и стратегических перевалов. Этот ландшафт не просто определяется, но, с течением времени, он будет все более и более формироваться самим деятельным наблюдателем, который становится активным организатором описываемого им пространства. Безопасность русской границы от «нависающего» над нею Кавказа и обретение империей закавказских провинций постепенно потребуют установления все более полного военно-административного контроля над регионом.

В середине XVIII века в поле российского внимания уже прочно присутствуют татары Ногайской орды и Кабарда, единоверная Грузия и шамхальство Тарковское. Петровские походы 1722 года уже сделали более детальной и ясной политическую и племенную композицию прикаспийского Дагестана. Где-то в глубине турецких и персидских пределов только очерчена христианская Армения, но армяне Кизляра — уже привычный элемент русской границы на Кавказе. Выдвижение границы от Кизляра к Моздоку более плотно знакомит русского наблюдателя с новыми группами кавказских горцев, которые как бы выходят из-за спины прежних властителей предгорных равнин — кумыков и кабардинцев. Чеченцы становятся главными соседями казачьей линии по Тереку. Снова открыты ясы (уже под именем осетин), «сидящие» теперь на стратегических перевалах в Грузию.

В 1740–70-е годы русская администрация в Астрахани, Кизляре и затем Моздоке принимает обращения от различных групп горского населения и феодальных владетелей с просьбами об установлении русской протекции и принятии в подданство. Одновременно оформляются местные очаги потенциальной угрозы для русской границы на Кавказе. Регион все более явственно определяется как сложное по ландшафту, племенной композиции и полное внутренних напряжений социальное пространство. Эта композиция составлена из нескольких крупных блоков:

Степное Предкавказье — от азовского до каспийского побережья: контролируется различными массивами тюркоязычных кочевников (и частью калмыками) к северу от линии Кубань — Пятигорье — Терек. К югу от этой условной линии доминируют различные феодальные образования адыгов и кумыков. Территория, населенная кумыками, втягивается в узкую равнину прикаспийского Дагестана вплоть до Дербента, где смыкается с зоной расселения других тюркских групп.

Большой Кавказ — массивная горнолесная и высокогорная полоса от Анапы и сходящая к Апшерону, с последовательными локусами компактного расселения разноязычных горских групп: адыгских, абазинских, тюркских, осетинских, ингушских, чеченских и Дагестанских (на северном склоне) и адыгских, абазино-абхазских, картвельских, осетинских, снова картвельских и дагестанских групп на южном склоне. Границы этнических ареалов в горной зоне Большого Кавказа гораздо более ландшафтно фиксированы и устойчивы, нежели в степном, кочевом Предкавказье (где вообще вряд ли можно говорить о «границах» расселения). Взаимоотношения «плоскости» (Предкавказье) и «горных обществ» обычно характеризуется различными формами зависимости вторых от первой.

Закавказье представляет собой более разнообразную ландшафтную комбинацию: низменных равнин на Западе и Востоке, связывающих их широких долин и степей, которые в свою очередь отделяют Большой Кавказ от нагорий и долин Малого Кавказа. Закавказье распадается на несколько условных зон по доминантному этническому компоненту: гомогенный картвельский ареал на Западе, в центре и к востоку все более «сжат» горцами и тюркоязычными полукочевыми группами. Низменности и степи Восточного Закавказья — поле тюркского полукочевого доминирования с иранскими (татскими и талышскими) сегментами. Малый Кавказ — это своя сложная мозаика тюркских племен и армянских общин.

К концу XVIII века формируется общерегиональная тенденция смещения этнических границ, связанная с усиливающимся «давлением гор на равнину». Смещение этих границ происходит в конфликтно-вытесняющей или вассально-переселенческой формах. Конфликтный сдвиг связан с вынужденным исходом равнинных жителей под давлением горских обществ и последующим заселением покинутой территории горцами. Эта форма характерна для ситуаций, в которых «плоскость» и «горы» не связаны отношениями вассалитета. Иная, вассальная форма определяется расселением феодальными владетелями выходцев из зависимых горских обществ на своих землях.



Несколько локальных территориальных сюжетов



– Происходит расширение к северу границ шапсугского и абадзехского племенных массивов.

– Большая Кабарда охватывает часть территории расселения абазин-тапанта и сохраняет влияние на горских татар [балкарцев] и осетин-дигорцев.

– Часть осетинских и ингушских обществ остаются лишь в номинальной зависимости от князей Малой Кабарды, а приняв русское подданство, обретают полную от них независимость.

– Кумыкские феодальные образования к северу от Качкалыкского хребта — поле постепенного расселения чеченцев, которые также все более прочно занимают большую часть малокабардинской Надтеречной полосы.

– Северные районы Внутренней Карталинии продолжают заселяться выходцами из Кударского, Джавского и Урс-Туальского обществ Южной Осетии.

«Естественные» сдвиги в ареалах расселения и землепользования будут развиваться в новый, имперский период, — но уже в функциональной связи с военно-административными маневрами русского государственного и поселенческого водворения на Кавказе.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:07 am

(1774–1829).

Первый этап присоединения Кавказа к России



Первый этап колонизации мы условно выделяем временными рамками от Кючук-Кайнарджийского (1774) до Туркманчайского (1828) и Адрианопольского (1829) договоров, где были международно закреплены существенные территориальные приобретения России на Кавказе.[3] К 1830-му году завершено военно-политическое завоевание Закавказья. В тот же период на Северном Кавказе формируется имамат — исламское государство, чуть позже возглавленное Шамилем; начинается эпоха государственно-организованного противостояния России со стороны значительной части горских обществ Дагестана и Чечни.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. D8dd38f7ec22

Карта 4 отражает динамику территориальных приобретений России в 1774–1829 гг. После возведения Азово-Моздокской линии (с 1777), а затем и переноса границы на Кубань (1783), все Предкавказье от Каспия до Азовского моря включается состав империи. На этих территориях образуется Кавказская область (за исключением западной части, переданной Черноморскому казачьему Войску — спустя почти десятилетие после выселения отсюда Ногайской орды). После инкорпорации Картли-Кахетинского царства в качестве Грузинской губернии (1801) к империи были присоединены силой оружия и искусством дипломатии тюркские ханства Северо-западного Ирана (1804–1813), княжества Западной Грузии и Абхазия (1804–1810). Таким образом, к 1813 году Россия овладевает большей частью Закавказья и добивается международного признания своих завоеваний.[4] Однако связь между двумя территориями империи — Предкавказьем и Закавказьем — остается весьма уязвимой: Военно-Грузинская дорога (Моздок-Владикавказ-Тифлис) проходит через слабо контролируемые Россией земли горских народов.

Сформированная в 1792–1803 годах сплошная кордонная Линия (от Тамани до Кизляра) отделяет территорию империи от земель горских народов, находящихся в различной степени зависимости/независимости от России. На протяжении всей полосы соприкосновения горских обществ с российской военной границей формируется сложный комплекс отношений, включающий как зачатки управления «залинейными» горцами и расширение хозяйственных связей с ними, так и все более привычную практику обмена вооруженными нападениями. Еще со времен «возмущения горцев» шейхом Мансуром (1785–91) это противостояние становится доминантой в восприятии империи значительной частью горцев и получает соответствующее религиозное выражение (упрочение ислама, газават). Набеги горских «партий» на Линию сопровождаются русскими военными «репрессалиями» — рейдами возмездия, поражающими горские общества по принципу их «коллективной ответственности».

Конфликт, десятилетиями зреющий по всей военной границе, выходит на новый уровень в1817–1818 годах. Принятая российскими властями «ермоловская» тактика планомерного и последовательного овладения горским регионом посредством возведения кордонных линий оборачивается первыми значительными актами Кавказской войны.

- В 1817–18 году Ермолов переносит военную границу с Терека на Сунжу, что сопровождается выселением чеченцев из терско-сунженского междуречья. На Сунже возводится крепость Грозная. Новая линия, идущая от Владикавказа к Грозной, продолжена дальше на восток (крепость Внезапная) вплоть до Каспия (крепость Бурная), отсекая нагорную полосу от Кумыкской «плоскости».

- В 1818–20 годах происходит выселение кабардинцев из Пятигорья, междуречья Кумы и Малки — района так называемой «сухой границы», которая соединяла два «речных» участка границы (Кубань и Малку-Терек). Здесь размещаются новые укрепления и казачьи станицы. Горский пояс разорван на два массива — «закубанский» и «чеченско-тавлинский».

- В 1822 году возводится новая линия предгорных укреплений через Большую и Малую Кабарду, связывающая Пятигорье с Владикавказской крепостью — узловым пунктом всей системы овладения Кавказом.

Эти сдвиги формируют широкий клин относительно устойчивого военно-оккупационного контроля в центральной части региона, обеспечивая территориальную связь между империей и присоединенными областями в Закавказье, а также большую безопасность станиц старой потеречной линии. Внутри этого клина расширяется расселение более лояльных империи осетинских и ингушских обществ.

Первый этап русской колонизации Кавказа — это период военно-дипломатического присоединения «лоскутного» — в этнополитическом смысле — региона и начало его административно-территориального упорядочения в рамках единого государства. Многосоставность региона, различие форм и времени инкорпорации в империю обусловило и многообразие форм его начального административно-территориального упорядочения.

Начальное имперское административно-территориальное деление региона несет значительные признаки преемственности в отношении доимперских границ. Ханства «трансформируются» в провинции или округа, княжества — в области, султанства — в дистанции. Организация присоединенных территорий опирается на местные лояльные элиты и уже существующие политические границы. Некоторые из феодальных владений сохраняются как таковые еще десятилетия после их включения в империю (шамхальство Тарковское, княжества Абхазия и Мегрелия). Степень лояльности местных элит и населения определяет скорость упразднения княжеской/ханской власти в Закавказье, введения прямого комендантского (военно-народного управления) или перехода к управлению гражданскому.

Более сложным оказывается поглощение империей обществ, не имеющих сословной иерархии и соответствующей концентрации политических функций в устойчивой властной пирамиде. Широкие лакуны, оставшиеся к началу 1830-х годов в поле имперского контроля на Кавказе, в целом совпадают с пределами расселения «демократических» племенных групп и горских вольных обществ Черкесии, Чечни и Дагестана.

Выдвижение России на Кавказ, встречающей здесь и союзников, и противников, изначально опирается на избирательность и протекцию определенным политическим/племенным элитам и представляемым ими обществам. Протекция и союзно-вассальные связи все более втягивают империю во внутреннюю борьбу между различными государственными образованиями, феодальными группировками или этноплеменными массивами Кавказа. Два основных критерия имперской избирательности в отношениях с различными субъектами общекавказского политического процесса — идеологический (конфессиональная близость) и прагматический (военно-политическая лояльность этих субъектов в отношении самой России). Избирательность, таким образом, задана не только лишь идеологией православного державного покровительства, но и прагматической логикой обеспечения устойчивого имперского контроля над регионом. Именно такая логика лежит в основе определенной стратегии укрепления границ и ключевых районов и организованном изменении состава их населения. Моздокская линия изначально заселяется казаками, лояльными горцами, «восстанавливающими» свое православие (из кабардинцев, осетин), грузинскими и армянскими переселенцами. В то же время, закладываются основы тотального выселения (ногайцы из Черномории, 1784) или постепенного «оттеснения враждебных племен» цепью укреплений и станиц (Ермолов, 1816–1826).[5]

В 1828–29 годах в результате очередных победоносных войн с Ираном и Турцией Россия входит своими внешними границами в Араратскую долину и «Турецкую Грузию» (Ахалцихский пашалык). На территории упраздненных Эриванского и Нахичеванского ханств образуется Армянская область, а Месхет-Джавахетия присоединяется к Грузинской губернии. Русские завоевания приводят к эмиграции части мусульман из региона и пополнению его армянского населения выходцами из Ирана и Турции. Грузинское и армянское население активно способствует присоединению Закавказья к России, интегрируясь своей элитой в ее военно-сословные и хозяйственно-экономические структуры и становясь существенной социальной опорой российского государства в регионе. Лояльной в отношении империи оказывается также значительная часть тюркско-мусульманского населения в бывших ханствах Северо-западного Ирана.

Отсутствие подобной устойчивой опоры в «демократических племенах» Закубанской Черкесии, вольных обществах Чечни и Дагестана, а также кризис или уничтожение такой опоры в части сословно-организованных обществ нагорного Дагестана, выводит на передний край российской экспансии задачу «замирения непокорных горских племен». К концу 1820-х годов здесь существует уже не просто мозаика обществ, родоплеменных групп и владетельных земель, но складывающееся государство, с сильной идеологией, объединяющей горцев, и радикально враждебное России.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:08 am

(1842–1849).

Кульминация Кавказской войны и учреждение наместничества



На карте 5 отражен период наивысшего подъема имамата Шамиля — исламского государства, объединяющего значительную часть обществ Дагестана и Чечни в их противостоянии Российской империи. Несмотря на серьезные успехи в этой борьбе и усилия по организации скоординированных действий среди закубанских черкесов, рейды к Дербенту, Темир-Хан-Шуре или в Кабарду, Шамилю не удается расширить территорию имамата на весь горский регион. Имамат остается внутренним анклавом горского сопротивления — ядром лишь потенциального экспорта мюридской революции, окруженным со всех сторон военно-кордонными линиями и «буферными» зонами устойчивого имперского контроля.



Еще в 1832 году имперские власти реорганизуют казачьи войска. Сформирована единая Кавказская Линия, состоящая из трех флангов. Правый фланг «стесняет» Черкесию[6]; управление Центра и Владикавказский округ[7] охватывает замиренную после 1825 года Кабарду, в целом лояльные Осетию и Ингушетию; Левый фланг вместе с Лезгинской линией окружает территорию имамата. В Центре военно-стратегический контроль упрочивается сооружением цепи станиц вдоль линии укреплений между Екатериноградом и Владикавказом (1837–39), а затем — между Владикавказом и Грозной (по Сунженской линии, 1842–47). Экспедиционно-рейдовый метод борьбы против горцев после 1845–47 годов все более основательно опирается на прежнюю ермоловскую тактику последовательного их стеснения цепью укреплений и станиц.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 1269477b0027

Одновременно с ведением военных действий на Северном Кавказе в 1830-е годы имперские власти созревают для первой цельной и систематической реформы, упорядочивающей административно-территориальную структуру относительно стабильного Закавказья.

Цель этой и всех последующих реформ одна — упрочение «спаянности» Кавказа с империей. Однако две противоположные стратегии осуществления этой цели будут соперничать, иногда причудливо дополнять или циклически сменять друг друга, смещая общий курс имперской административной политики на Кавказе то к централизму и унификации управления, то к регионализму и децентрализации. Централизм — как стратегия «принудительной интеграции» — состоит в укреплении единой вертикали власти и усилении «проницаемости» объектов управления (территорий, групп), в том числе за счет снижения /подавления уровня их разнообразия и автономии. Регионализм, напротив, полагает разнообразие территорий и групп ресурсом для их более органичной интеграции в единое целое и составляет такую стратегию управления, которая использует культурное разнообразие и особенности, а значит, способствует их функциональному усилению.

Данные стратегии противоположны, но, безусловно, связаны одна с другой. Централизм и унификация, вызванные стремлением плотнее привязать Кавказ к империи, игнорируя его особенности, содержат явный дискриминационный мотив[8] в отношении «туземных групп». Это ведет к росту отчуждения кавказцев от империи, развитию антирусских настроений/практик и, в итоге, к кризису управления многоэтничным регионом. Обращение к регионализму и децентрализации ослабляет напряженность, легитимирует культурное разнообразие и открывает Россию как страну для «коллективных возможностей» (а значит и как страну более свободную для «коллективного соперничества»)[9], что в итоге ставит под сомнение общий смысл колонизации — русское политическое и культурное доминирование в периферийных национальных регионах. Единство империи оказывается под угрозой, и ее стратеги вновь обращаются к централизму и унификации как спасительному укреплению самой несущей ее конструкции — самодержавию и русскости.

Территориальные реорганизации зачастую оказываются лишь функциональным выражением периодических изменений общей административной политики. Период после польского восстания 1831 года связан именно с курсом на унификацию управления регионами империи. Польское восстание показало уязвимость позиций России в ее потенциально автономных — по культурно-историческим показателям — периферийных провинциях. Отсюда административно-территориальное упорядочение Закавказья в 1840-е годы не могло быть свободным от начального искушения централистской стратегии. В 1840 году в Закавказье распространяется управление общегражданского (губернского) типа, прекращено использование — за небольшим исключением — грузинского и мусульманского права. Территория Закавказья — за изъятием Абхазии, Мегрелии, Сванетии — разделена на две административные единицы: Грузино-Имеретинскую губернию и Каспийскую область. В рамках общегубернского управления сохранено особое окружное управление для горских народов: округа Осетинский, Горский, Тушино-Пшаво-Хевсурский. В Джаро-Белоканах и Илисуйском султанстве сохранено военное управление, также как и на части Южного Дагестана, находящейся в зоне действий отрядов Шамиля — здесь образован особый Военно-Дербентский округ.

Спустя всего четыре года, проводится существенная ревизия реформы 1840 года. Учреждается Кавказское наместничество, функционирование которого оказалось достаточно эффективным компромиссом централизма и регионализма в имперской политике на Кавказе. Наместничество становится региональной ипостасью сильной централизованной власти, оснащенной всеми ее самодержавными полномочиями, но при этом — более приближенной к управляемым территориям и, отсюда, более прагматичной и маневренной. В 1846 году вводится новое административно-территориальное деление Закавказья. Происходит разукрупнение: Грузино-Имеретинская губерния разделяется на Кутаисскую, Тифлисскую и — в 1849 году из состава последней — Эриванскую губернии.[10] Каспийская область разделяется на Шемахинскую и Дербентскую губернии (последняя вместе с Тарковским шамхальством и Мехтулинским ханством образуют в 1847 году Прикаспийский край).

Административно-территориальные реформы 1840-х годов в Закавказье показывают, что в процессах организации империей присоединенных земель начинают проявляться новые для региона факторы и принципы. На смену стратегии союзно-покровительствующего вовлечения в регион, а также в развитие стратегии военно-стратегического «водворения», имперские власти начинают использовать два других основания, более привычных для административного упорядочения устойчиво контролируемых территорий:

- Общеимперский курс в административной политике, фазовые колебания которого могут быть прямо не связаны с ситуацией в регионе, но оказываются весьма звучным «эхом» далеких событий общегосударственного значения.

- Количественный подход, который обусловливает образование соразмерных по площади и численности населения территориальных единиц с однотипной административной структурой (область/губерния — округ/ уезд — участок).



Промежуточное «этнотерриториальное» замечание



Ни одна из губернских границ в Закавказье не совпадает с этническими. Отчасти — в связи с отсутствием таковых к моменту реформ (уже тогда анклавно-дисперсное расселение тюркского, армянского и, отчасти, грузинского населения, в том числе — в пределах бывшей Картли-Кахетии, заставляет с осторожностью использовать категории «армянских», «азербайджанских» или «грузинских» земель). И отчасти — в связи с сохранением во внутриимперском административно-территориальном делении старых политических границ доимперского периода, которые также далеко не совпадали с этническими. Империи не зачем было изобретать разделение «единой» Грузии на губернии: она лишь использовала по своим, разумеется, расчетам часть уже существующих границ. Разделение относительно цельных и гомогенных этнических ареалов («исторических территорий») по различным административным единицам также не было новацией: такое разделение, номинальное или реальное, во многих случаях уже наличествовало. Однако новые внутриимперские границы обладали качественно иным функциональным весом. Соединяя этнические массивы в одном государстве, делая разделяющие их границы более прозрачными, империя в то же время придает этим границам большую формально-административную определенность. Таким образом, сохраняется явственная конфликтная матрица для потенциального столкновения между новыми этнополитиями и «наследниками» старых, «снятых» империей политических границ.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:09 am

(1860–1864).

Завершение Кавказской войны. Образование Кубанской, Терской и Дагестанской областей



Пленение Шамиля (1859) считается датой окончания Кавказской войны в Чечне и Дагестане. Однако и после разгрома имамата здесь продолжаются спорадические выступления против имперских властей. Принудительные переселения с гор на равнину остаются одним из главных методов обеспечения контроля над нелояльным населением и его территориями. В Чечне в 1859–61 годах происходит новое переселение аулов, возводятся новые укрепления и казачьи станицы.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Ba4098753dc0

Карта 6 отражает первую послевоенную реформу административно-территориального устройства на Северном Кавказе. В I860 году Кавказские военные линии упраздняются; образуются Кубанская, Терская и Дагестанская области. Первая из областей первоначально включает Землю Войска Черноморского и черкесское Закубанье (Правый фланг бывшей Кавказской Линии). Терская область охватывает территории Центра и Левого фланга бывшей Кавказской Линии, а также Владикавказский округ. Дагестанская область включает Нагорный Дагестан и северную часть Прикаспийского края (Дербентский военный округ, шамхальство Тарковское, ханство Мехтулинское).

Граница между Терской и Дагестанской областями проведена по Сулаку и Андийскому Койсу. Спустя год, аварские и андо-цезские общества, расположенные по левобережью Койсу (Гумбет, Анди, Технуцал, Чамалал, Ункратль) включены в Дагестанскую область. Изменение мотивировано «этническими» аргументами, однако подобное основание работает только вкупе с другим фактором: очевидной историко-культурной и хозяйственной связностью андо-цезских и аварских обществ долины Койсу — вектором их «естественного тяготения» к Дагестану, которое не может быть проигнорировано имперской администрацией. Ясно, что этнический критерий административно-территориального размежевания не является самостоятельным: аварская Салатавия остается в Терской области, вместе с кумыскими районами междуречья Терека и Сулака. Южная часть бывшего Прикаспийского края (Кубинский уезд) передается в Шемахинскую/Бакинскую губернию[11]. Таким образом, районы с лезгиноязычным населением оказываются разделены между двумя административными единицами империи. При этом граница 1860 года не является имперским «изобретением», а соответствует прежним границам Кубинского ханства с Кюрой и вольными обществами Самурской долины.

- Деление Терской области первоначально проведено в соответствии с границами бывших округов военного управления Кавказской Линии. В частности, Владикавказский (бывший Военно-Осетинский) округ охватывает не только часть осетинских обществ, но и Малую Кабарду, ингушские и карабулакские общества, земли казачьих станиц на Владикавказской равнине и по Сунже. Чеченский, Ичкерийский и Шатоевский округа включают территорию чеченских обществ бывшего Имамата. В отличие от Закавказья и Дагестана внутренние административные границы в пределах Терской области являются во многом имперской исторической новацией. В строгом смысле, это первые границы в данном регионе, имеющие устойчивую институциональную нагрузку четких территориальных рамок, в которых соответствующие инстанции/лица выполняют рутинные процедуры администрирования, судопроизводства, переписей населения, сбора налогов или иных «повинностей». В силу относительной новизны таких границ, они более изменчивы и зависимы от меняющихся приоритетов административной политики империи.

- Существенно то, что этнические границы в Терской области к началу 1860-х годов также являются в значительной мере результатом имперской военно-поселенческой «инженерии». Конфигурация ареалов расселения этнических групп в Терской области — итог военных действий, вынужденных миграций, организованного расселения казачества, а еще раньше — переселения горских осетинских и ингушских обществ на плоскость (также во многом санкционированного русскими властями). Хотя внутри очевидных ландшафтных пределов Терской области (Малки-Терека и Кавказского хребта) империя обнаруживает несколько типов границ, способных служить основой для институционального упорядочения территории, но именно этнические границы являются здесь наиболее вероятным, социально-весомым «шаблоном» административно-территориальной структуры. В 1863–64 годах власти активизируют свои действия по проведению земельной реформы в регионе, межеванию земель как внутри обществ, так и разграничению между различными горскими обществами/этническими группами и общему правовому оформлению пределов их землепользования. Заключительный этап Кавказской войны — это масштабная военно-депортационная операция имперских властей против закубанских народов. Еще в 1858–61 годах в Турцию уходят значительные группы закубанских и пятигорских ногайцев, часть адыгов и абазин. В 1862–64 годах осуществляется почти тотальное выселение адыгских и абазинских обществ из нагорной полосы Закубанья и Причерноморья. Соперничество Российской и Оттоманской империй сыграло ключевую роль в этой черкесской катастрофе. В русских геополитических расчетах не были забыты ни организованные черкесские удары по внешней имперской границе, растянувшейся с 1837–39 годов от Анапы до Гагры нестойкой цепью прибрежных укреплений, ни опыт Крымской войны. Выселение черкесов стало прямым следствием стремления России прочно занять побережье и тем самым окончательно ликвидировать плацдармы потенциальной иностранной интервенции на Кубань-Пятигорье, в тыл русскому Закавказью. Гарантия имперской границе была определена в черкесской дилемме: выселиться вглубь империи или же вне ее. По разным оценкам от 400 до 700 тысяч черкесов вынуждены были покинуть Кавказ и выселиться в Турцию. Значительная их часть погибла в ходе переселения. Оставшиеся черкесские аулы были сосредоточены в узкой полосе вдоль левобережья Кубани и Лабы. К югу от этой полосы еще в ходе военных действий в 1862–64 годах разворачивается военно-казачья, а затем и гражданская колонизация. В это же время начинается массовая эмиграция горцев из других регионов (мухаджирсво): в частности, в 1865 году в Турцию выселяется 23 тыс. чеченцев.

В 1864 году в целом заканчивается столетняя военная фаза овладения Россией Кавказским регионом. Начавшись с каспийско-терского казачьего плацдарма, русское завоевание соединяет Кавказ в одно целое, делая его частью огромной империи. Стратегия овладения Россией кавказским межимперским буфером развивается во многом по ходу самих завоеваний. Смещается сам «фокус» геополитических устремлений на Кавказе — центральный мотив, соединяющий военные и экономические интересы империи. Каспийские (волжско-персидские) коммуникации и потоки товаров уступают место задаче обеспечения контроля над Предкавказьем и создания крепкого фланга Азовскому «окну» в Черноморье. Трактат о протекции над Грузией создает новые стратегические просторы и соблазны. Русская столица Кавказа смещается с востока в центр — от Кизляра к Моздоку и дальше: Екатериноград — эта несостоявшаяся новая столица — размещена в петровском стиле, на передовом рубеже экспансии и в самом его центре — как обещание будущих русских побед. Расщепление в начале века колонизации на два успешных и один проблемный пояса «разделяет» и русскую столицу Кавказа: в Тифлис уходит авангардный, военно-стратегический центр русского противостояния туркам, а Георгиевск и затем Ставрополь остаются тыловыми центрами крестьянской колонизации. С начала века укрепляются два новых военных/казачьих центра русского Кавказа — Екатеринодар и Владикавказ — оба на переднем крае — но уже внутренней войны. В Кавказской войне Россия решает «проблему горского барьера», но вовсе не как «барьера на пути ее экспансии в мусульманский мир», а как барьера, разделяющего две части русского Кавказа и несущего угрозу для обеих. В этой же войне горцы решают «проблему России» — проблему извне навязанной государственности и порядка. Здесь разные племенные группы или вольные общества, владетельные кланы или зависимые сословия сталкиваются со своим кругом проблем и вынужденных решений.



Несколько локальных сюжетов



- К I860 году власти выселяют ингушские аулы с верховий Камбилеевки, Сунжи и из Ассинского ущелья, группируя их в крупные села в районе Назрани. На «высвобожденной» территории в 1859–61 году основаны станицы Сунженская, Фельдмаршальская, Нестеровская, Камбилеевская, Карабулакская, Галашев-ская, Алкунская, Даттыхская, Тарская и Аки-Юртовская. Так возникает казачий массив, прикрывающий Владикавказ с востока и завершающий возведение Сунженской линии. Он разделяет Ингушетию на горную и равнинную части, отделяет Осетию от Чечни и с годами становится одним из ключевых конфликтных регионов всего Кавказа.

- Обезземеливание крестьян в ходе аграрной реформы усиливает общий миграционный вектор внутри региона — из горских обществ на равнину. В частности, в 1863–64 годах в Большой Кабарде предпринимаются попытки определения и правового оформления пределов землепользования между Кабардой и смежных с нею балкарских и карачаевских обществ. Появляются анклавы горского населения на арендуемых или выкупленных землях на кабардинской равнине.

- В 1864 году упраздняется Абхазское княжество. Спустя два года в его границах образован Сухумский отдел (включающий приставства Самурзакань и Цебельду) с общим присоединением территории к Кутаисскому генерал-губернаторству.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:14 am

(1865–1870).

Военно-народное управление горскими территориями



После окончания Кавказской войны в районах, населенных горцами и находившихся в комендантском или ханском[12] управлении, вводится общая «военно-народная» форма управления. Начальниками учрежденных военно-народных округов назначаются армейские офицеры, в ведении которых сосредотачиваются административно-управленческие, полицейские и в значительной мере судебные функции. При этом судопроизводство осуществляется при участии избираемых в горских обществах судей и на основе обычного права и шариата. В уровне сельских обществ сохраняются элементы самоуправления.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Ab82e869381e

Военно-народная система рассматривается властями как необходимая форма сохранения военной администрации в мирное время в тех районах, население которых «еще не было подготовлено к гражданскому управлению» и применению общеимперского законодательства. Военно-народные округа включают все территории, компактно населенные горцами к 1864–65 годам в пределах Кубанской, Терской областей, всю Дагестанскую область (за исключением Петровска и Дербентского градоначальства), а также Сухумский и Закатальский округа.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 4001d46cf59b

В определении границ и самого состава округов были реализованы несколько принципов:

- Административно-территориальная преемственность: многие округа Дагестанской области совпадают в своих границах с пределами ранее существовавших феодальных владений или союзов вольных обществ.

- Военно-оперативная доступность: отдельные округа, в частности, в нагорной Чечне определяются на основе сложившихся секторов военно-оперативного контроля над группами смежных вольных обществ, осуществляемого из ключевых укрепленных пунктов.

- Хозяйственно-политическая связность: в пределы округов включаются районы расселения этнически различных групп, но связанных между собой практикой хозяйствования (и сезонной миграции) или отношениями вассалитета.[13]

- Военно-колонизационная целесообразность: границы многих горских округов и даже локализация некоторых из них определяются пределами районов, выделенных под казачье заселение, которое, в свою очередь, разворачивается по военно-стратегическим соображениям.

- Этническая («племенная») гомогенность: многие округа сформированы на территориальной основе преимущественного расселения определенных этнических групп (округа Осетинский, Ингушский и другие). Административные границы в значительной мере совпадают с этническими, а этнические категории/группы приобретают внутриимперское административно-территориальное выражение.

Ни один из этих принципов не являлся единственно используемым. Однако в множественности критериев компоновки военно-народных округов проявляется единая административная логика: территориальное управление стремится опереться на внутренне когерентные объекты, контролируя их многозначную внутреннюю связность или даже создавая ее. Именно различия в характере такой связности, будь то функционально-правовое наследие иранской или ханских администраций, как в Южном Дагестане, общность принудительного выселения, как в закубанских черкесских округах, или же культурно-языковое единство отдельных горских обществ, — обусловливают различия в композиции границ и состава округов. При этом противоречия между различными принципами и выбор властей в пользу одного из них — управленчески предпочтительного — создают эффект произвольности в композиции округов. В частности, вне округов военно-народного управления остаются районы, населенные горскими осетинскими обществами в пределах Тифлисской губернии и лезгинскими — в Бакинской.

Военно-народное управление совмещало в себе несколько противоречивых тенденций:

- Военно-народная система является формой унификации управления горскими территориями/населением (окончательно ликвидированы ханства и вольные горские общества) и первым шагом к введению гражданского управления по общеимперскому образцу.

- Военно-народное управление является формой административно-территориального размежевания одной категории населения (горцы) от других (казаки и «нетуземное» гражданское население). Тем самым данная модель продолжает практику использования этнических («племенных») категорий/групп как объектов военно-стратегического воздействия, но теперь — как объектов внутреннего администрирования в мирное время.

- Учреждение военно-народных округов является административно-территориальным закреплением некоторых итогов Кавказской войны. Конфигурация округов на Западе региона складывается как прямое следствие выселения черкесов и обеспечения безопасности черноморской границы империи с тыла. В Центре происходит упрочение линий военно-поселенческого (казачьего) контроля по северному периметру горских территорий и вдоль стратегических коммуникаций, проходящих через эти территории — в «опрокинутом» треугольнике, с основанием на Кавказской Линии и его вершиной в Дарьяльском ущелье. На Востоке не происходит серьезных этнотерриториальных сдвигов: внешняя имперская граница отодвинута далеко на юг, а роль сухопутных прикаспийских коммуникаций оттенена надежностью морских (Каспий — «внутреннее русское море»).



Несколько значимых локальных сюжетов



- В 1865 году происходит административное разделение Малой Кабарды на две части: в западную сселяются кабардинские аулы, а в восточной (включая выкупленные в казну земли князя Бековича) размещаются другие группы горского и «иногороднего» населения.

- В закубанских военно-народных округах сосредотачивается разноплеменное адыгское, абазинское и ногайское население, формируется новая административно-территориальная рамка для этногрупповых категорий и организации управления ими в будущем. Часть частновладельческих или казенных земель в этих и других округах выделяется для гражданской колонизации.

- Территория бывшего Цебельдинского округа отделена от Сухумского отдела: с 1868 — под управлением Попечителя поселений в Цебельде. После абхазского восстания 1866 года практически все население Цебельды и Дальского ущелья выселилось/выселено в Турцию. Это территория последующей сванской (верхняя часть Кодорского ущелья), русской, греческой, мегрельской и армянской колонизации (южная часть Цебельды/Дал).
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:24 am

(1871–1881).

Общегубернская модель для кавказских войсковых областей



Пореформенный период на Кавказе сопровождается общей либерализацией и формированием политического курса на административно-правовое сближение края с остальной Россией при сохранении его особого регионального статуса (Кавказское наместничество). Этот курс проявляется, в частности, в стремлении приблизить административно-правовые режимы, в которых существовали различные категории населения, к общеимперской модели, включающей в себя доминирующую губернскую систему регионального управления. Следствием новой политики становится введение с 1871 года «гражданского устройства»[14] в «войсковых» областях Северного Кавказа — Кубанской и Терской. Военно-народная система управления горцами/горскими территориями в этих областях фактически включается в общегражданскую систему, обозначая тенденцию к преодолению рамок особого административно-правового режима для горцев и к отказу от военных методов администрирования. Приближение обеих областей и их населения к общероссийскому административно-правовому стандарту отвечает задачам мирного и пореформенного развития горских и казачьих/войсковых районов. В новом административно-территориальном делении областей осуществляется попытка решить эту задачу, в частности, посредством объединения в общие округа/уезды горских территорий со смежно расположенными казачьими/русскими станицами и селами. Таким образом, отчасти ликвидируется прежняя административная чересполосица горских и казачьих земель, которые включаются в единую систему управления и, соответственно, образуют общегражданские административно-территориальные единицы (сохраняя размежевание на более низком, «участковом» уровне).

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 76e7832df6ab

В Терской области в 1871 году образованы 7 округов — Георгиевский, Владикавказский, Грозненский, Кизлярский, Хасавюртовский, Аргунский и Веденский. После присоединения к области Пятигорска и группы прилегающих сел и колоний (1874) Георгиевский округ переименован в Пятигорский, который в последующем разделен на Пятигорский и Нальчикский округа.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 7bd63dcfcdba

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 0220cd75321c

В Кубанской области административная реформа сопровождается разделением территории на 5 уездов: Ейский, Темрюкский, Екатеринодарский, Майкопский и Баталпашинский. В состав трех последних включаются и горские общества, составлявшие ранее отдельные округа. В 1876 году образуются два новых уезда — Закубанский и Кавказский.

В Закавказье, где российская гражданская администрация уже прочно утвердилась, практически завершается аналогичная по общему политическому замыслу задача — административное упорядочение региона по общеимперской, губернской модели. Еще 1867 году окончательно упраздняется особый статус последнего владетельного образования, сохранявшегося на территории Кавказского региона: территория Мегрельского княжества включена в пределы Кутаисской губернии. В этом же году из смежных уездов Бакинской и Тифлисской губерний, с присоединением Мегринского участка из Эриванской губернии, образуется новая Елисаветпольская губерния. Ее границы охватывают территориальные сегменты армянского, тюркского, курдского, лезгинского расселения и, таким образом, «перекрывают» сложную мозаику местных этнических границ, утверждая при этом имперский (наднациональный) принцип в административно-территориальном делении.

Политический курс на «слияние» населения Кавказа с остальными подданными империи, на приближение войсковых (казаки) или военно-управляемых (горцы) социальных групп к гражданскому состоянию с самого начала наталкивается на ряд препятствий, что приведет в итоге к отказу от этой стратегической задачи как преждевременной. Комбинация внутри- и внешнеполитических факторов сначала ограничивает развитие этой общегражданской тенденции в административно-политическом обустройстве Кавказа, а затем обрушивает ее.

Реформы 1860–70-х годов, проводимые, в частности, в землеустройстве казачьих войск на Северном Кавказе, были нацелены на ослабление сословной замкнутости казачества, на сближение как казачества, так и горцев с прочим населением империи. Однако уже в середине 1870-х в Кубанской и Терской областях нарастают экономические противоречия между казачеством и иногородним населением. Обезземеливание русского крестьянства в пореформенный период, последовавший за этим значительный приток иногороднего (то есть, невойскового/неказачьего) населения на Северный Кавказ приводят не столько к росту промышленности и торговли, сколько к росту цен на землю и расслоению среди самих казаков, выступающих в качестве арендаторов. Постепенно курс имперских властей на слияние казачества с прочим населением сменяется политикой, направленной на сохранение сословной замкнутости казачьих войск/общин и форм войскового землевладения. Втягивание казачества в хозяйственно-экономические отношения, свойственные гражданскому населению, с соответствующими негативными сдвигами в ценностной мотивации служилого сословия, начинает восприниматься как угроза боевому духу, общинной психологии и самому государственному назначению войска. Русско-турецкая война 1877–78 годов показывает несвоевременность таких процессов среди казачества и вновь усиливает имперский спрос на особый статус казачества как ударной военной силы Российской империи.

Значительность внутренних политических рисков и преждевременность перехода к гражданскому управлению проявляются в ходе восстания в Чечне и Дагестане, а также при высадке турецкого десанта в Абхазии. В 1878 году возникают противоречия внутри имперских планов освоения Карсской области (по Берлинскому трактату к России отходят территории, на которых образуются Карсская и Батумская области). Около 100 тыс. мусульман оставляют присоединенные районы. Здесь начинается русская колонизация, однако властям удается вселить только 15,5 тысяч молокан, духоборов, отставных солдат Кавказской армии и греческих переселенцев. Значительная и вероятная армянская поселенческая «колонизация» Карсской области явно не прельщает имперские власти.

Основным внешним фактором усиления военной составной в имперском управлении Кавказом в 1880-е годы становится обострение российско-британского геополитического соперничества и возрастание роли Кавказа в целом как стратегического плацдарма России на южном направлении. Кроме того, присутствие России как субъекта в геополитической игре мировых держав обостряет вопрос о самих социальных, идентификационных рамках ее «имперских оснований» в контексте разворачивающегося в Европе национально-государственного соперничества. Империи начинают искать свои национальные, а не династические или конфессионально-мессианские основания. В новую эпоху конфессиональная характеристика имперского основания России все более настойчиво требует адекватной языковой и этнической однозначности. В последней четверти XIX века Россия начинает все более четко определяться как русская национальная держава. Но русская — уже не только в подданническом, для ее многоплеменного населения смысле, и не только в конфессиональном — как православная, но отныне и все более и более явственно в культурно-языковом смысле — как государство, созданное русским народом и принадлежащее ему. Однако потребуется еще приход к власти нового императора, чтобы эти процессы оказались воплощены в новом имперском курсе, в новой стратегии по абсорбции кавказской периферии.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:26 am

(1881–1888).

Периферия «национализирующейся» империи



После гибели в 1881 году Александра II начинается новый этап в истории страны и ее Кавказской периферии. Александр III упраздняет институт Кавказского наместничества, избирая курс на создание «однородной» империи. Существо данного перехода состоит в упрочении контроля над инородческой периферией, в наращивании самой проницаемости территорий для властных маневров имперского центра. Искомая гомогенность рассматривается как фактор укрепления, если и вынужденной, но необходимой, политической лояльности периферии в отношении «национализирующейся» империи. Все более отчетливой становится политика русификации, направленная на жесткую привязку инородческого населения к значительно более ограниченному идентификационному канону имперских подданных. Такая привязка предполагает усиление силового контроля над объектами «имперского поглощения» и осуществляется посредством общего ужесточения репрессивных функций государства. Культурная абсорбция периферии полагается возможной только в качестве следствия абсолютного властного и культурного доминирования над нею. В целом, правительственная линия с конца 1880-х все четче выступает как «систематическое устранение туземцев из состава местной администрации, поход на школы, на родной язык учащихся».

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 3d27df4fd648

Административная динамика Кавказа в данный период неизбежно отражает линию на упрочение институтов самодержавной государственной власти и обеспечение устойчивого культурного поглощения инородческого населения страны ее русским национальным ядром. В имперском управлении Кавказом происходит переход от регионализма к жесткой централистской политике. После упразднения наместничества намечаются и соответствующие изменения в административно-территориальном делении региона, связанные с отказом от курса на слияние казачества и горцев с остальными подданными империи.

Типологические различия территорий (по составу и лояльности населения, стратегическому положению или уровню военно-политической стабильности) обусловливают усиление различий в форме администрирования. Для горцев Кубанской и Терской областей «изъятие» такого звена имперской административной пирамиды, каким было наместничество, приводит к введению так называемого «военно-казачьего управления» (1886), или прямого подчинения горцев казачьему начальству. Данная система близка военно-народной. Она также основывается на принципе единоначалия и подчинения сельского самоуправления горских обществ военной и административной власти армейских/войсковых чиновников. Однако в этой новой версии военное администрирование на горских территориях оказывается гораздо менее связанным институтами сельского самоуправления, а в своих судебных функциях — нормами обычного и шариатского права. Кроме того, кадровый состав военной администрации черпается теперь из казачьего военно-служилого сословия, усиливая роль и привилегированное положение последнего и одновременно закрепляя социальную дистанцию между казачеством и остальным, и не только «туземным», населением.

В административно-территориальной организации трех областей Северного Кавказа сказывается следующее типологическое различие: полное доминирование казачьего (и русского) населения на Кубани, практически полностью горское население Дагестана и двухкомпонентное — казачье и горское — население на Тереке. Стремление правительства к укреплению контроля в северокавказском поясе обусловливает возрастание влиятельности и функционального веса казачьего сословия как социального инструмента такого контроля. В Терской области происходит разделение гражданских округов, существовавших в 1871–83, на казачьи отделы и горские округа. Вновь, как и в период военно-народного управления горскими территориями 1865–71 годов, происходит совмещение, хотя и с некоторыми исключениями,[15] этнических и административных границ, отделяющих одну социально-этническую категорию Терской области от другой. Однако такое возвращение административных границ к конфигурации границ этнических не означает возврата к особой системе управления горскими территориями, с элементами сельского самоуправления и использованием обычного и шариатского права в судопроизводстве. Напротив, в горских округах устанавливается прямой военно-административный контроль казачьих властей. Смысл административного размежевания казачьих и горских территорий в Терской области состоит отчасти в стремлении властей прекратить практику арендного/поселенческого освоения горцами казачьих земель и перспективу «размывания» войскового землевладения.



Несколько локальных сюжетов



- После 1883 года территория Кабарды и горские татарские (балкарские) общества составляют Нальчикский округ, Северная Осетия — Владикавказский округ, Чечня — Грозненский, а сулакские кумыки, ауховские чеченцы и салатавское аварское общество — Хасавюртовский округ. Понятия «Кабарда», «Осетия», «Чечня» вновь приобретают более выраженное административно-территориальное содержание. Подобная административно-территориальная политика была продолжена в 1905 году при выделении Ингушетии (в качестве Назрановского округа) из Сунженского отдела, а также возвращением Малой Кабарды из состава Сунженского отдела в Нальчикский округ. Однако в том же 1905 другая административная логика приводит к разделению слишком «тяжеловесного» Грозненского округа, включающего всю Чечню, на две административных единицы — Грозненский и Веденский округа.

- Горское население и территории, расположенные в Кубанской области, остаются и после реорганизации 1886–88 годов в составе общих с казачьим населением уездов/отделов — в качестве отдельных административных участков. Вероятно, именно малочисленность оставшихся здесь горцев и относительная устойчивость управления анклавными горскими территориями делают безосновательным вычленение здесь особых горских округов. В ходе административной реорганизации в 1888 году были лишь изменены границы отделов Кубанской области.

- Военно-народное управление в Дагестане, которое сохранялось здесь и в 1870-е годы, также эволюционирует в сторону прямого военного администрирования: в 1883 году управление области вверено военному губернатору. Однако здесь не происходит каких-либо существенных административно-территориальных изменений (Дербентское градоначальство упраздняется и его территория, за исключением самого Дербента, передается в Кюринский округ).



В Закавказье, за исключением Сухумского отдела, Карсской и Батумской областей, сохраняется губернское управление. Общеимперский курс на унификацию управления и обеспечение большей культурной гомогенности населения империи проявляется и здесь в более жесткой линии на русификацию. Изменение в 1880–90-х годах самого имперского смысла «русскости» (от подданического к этническому значению) обусловливает естественное сужение идентификационных рамок русской нации и росту отчуждения от нее этнически нерусских групп населения. Попытки имперских властей форсировать обрусение многоэтничного кавказского населения, сопровождаемые расширением дискриминационной практики, приводят к обратному результату — обострению нерусской этнической идентичности и ее политизации. Курс на русификацию провоцирует подъем «автономистских» настроений в местных национальных элитах, прежде всего, в армянской и грузинской, как наиболее продвинутых в политическом отношении. В свою очередь, политика русификации складывается отчасти в качестве имперского ответа на консолидацию местных элит по этническому принципу и фактического блокирования ими возможностей для русского доминирования.

Присоединение в 1878 году Карсской области и задачи ее поселенческого освоения обостряют общий вопрос о характере интеграции Кавказа в империю, о культурной доминанте, определяющейся в процессе интеграции региона в Россию. Вместе с этнизацией русской протонации и изменением общей имперской «системы координат», в которых оцениваются сами национальные основания Российского государства, обнаруживается явный дефицит русского доминирования в Закавказье — экономического, культурного, административного, поселенческого, наконец. С конца 1880-х годов имперская политика «национального баланса» становится более институционально очевидной и этнически избирательной. Цель подобной избирательности — способствовать укреплению «русского элемента» в крае.

Правительственный курс на русификацию края сопровождается общим ухудшением межэтнических отношений на Кавказе. В 1880–90 годы происходит ужесточение комплекса социальных противоречий по «этническим линиям». Но именно в это время экономика региона переживает один из своих наиболее динамичных периодов: бакинская нефть, хлеб Ставрополья и Кубани, развитие железных дорог интегрируют Кавказ в общероссийскую и мировую экономики. Кавказские проблемы и зреющие социальные конфликты встраиваются в общероссийский политический контекст, где обретают иное символическое значение. Эти конфликты и пытающиеся их преодолеть политические стратегии окажутся среди катализаторов определенных процессов и моделей национально-государственного устройства всей страны.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:27 am

(1763–1913).

Сто пятьдесят лет русской военной и гражданской колонизации



Русское расселение на Кавказе является одновременно и фактором, и следствием интеграции региона в империю. Поселенческая колонизация — составная часть военно-политического, социально-экономического и отчасти культурного поглощения империей ее кавказской периферии.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 7c8233b1d509

Общая структура и динамика колонизации определяются целым комплексом различных стратегий, встроенных в имперское внешнеполитическое соперничество и русское государственное освоение края: от организованного государством военно-казачьего расселения и принудительного рассеяния русских сектантов в Закавказье до стихийных крестьянских миграций в «неведомый забранный край».

В 1711–35 годах по нижнему течению Терека из гребенского, кизлярского и терско-семейного казачьих войск формируются зачатки русской кавказской границы, которая, выдвигаясь сначала на запад к Моздоку (1863), а затем от Моздока к Азову (1777–86), прорезает степное Предкавказье цепью крепостей и станиц. Полоса военно-казачьего освоения и есть сама русская граница — подвижный южный фронтир империи, который теснит ногайских кочевников и, подойдя к Малке и Пятигорью, — Кабарду. В тылу и под защитой этого военно-казачьего фронтира начинается гражданская колонизация: появляются села русских государственных крестьян и помещичьи латифундии. Аннексия в 1783 году Крымского ханства вместе с его кубанской частью влечет за собой выдвижение русской границы на среднее и нижнее течение Кубани. После 1792 года на бывших ногайских кочевьях между Кубанью, Еей и азовским побережьем возникает русское/малороссийское Черноморье — мощный казачий бастион империи из переселенных запорожцев. Уже к концу XVIII века формируется контур Кавказской Линии — сплошной полосы расселения казачьих войск от Тамани и устья Кубани на западе и до устья Терека на востоке.

К 1829–30 годам ясно определяется общая конфигурация трех зон русского имперского освоения Кавказского края:

(а) степное Предкавказье к северу от Кубани-Малки-Терека составляют районы сплошной колонизации с военно-казачьим фронтиром в виде Кавказской линии по южному периметру. Это зона с абсолютно преобладающим русским населением, среди которого сохраняются районы ногайских, туркменских и калмыцких кочевий по окраинам Ставропольской возвышенности.

(б) Закавказские территории, с достаточно устойчивой русской имперской администрацией и многоэтничным аборигенным населением. Уход/вытеснение из некоторых районов края части оседлых и кочевых тюрков-мусульман в Турцию или Иран создают здесь анклавы для будущей русской, армянской и греческой колонизации.

(в) Зона Большого Кавказа, или земли горских народов, пребывающих в различной степени зависимости от империи или же полностью независимых от нее.

Эта третья зона оказывается внутренней границей империи, ее «внутренним зарубежьем». Кавказская линия — полоса противоречивого соседства империи с горскими народами — соседства, насыщенного хозяйственными связями, первым опытом администрирования и военного противостояния. Новые русские кордонные линии, возникая в качестве оборонительных барьеров на путях горских набегов, развиваются как поступательная череда рубежей военно-казачьего наступления на горские территории. Кавказская война XIX века станет борьбой за обеспечение военно-административного контроля империи над третьей зоной имперского освоения края, отделяющей первые две, борьбой за слияние всех трех в устойчивую часть империи с прочной внешней границей, вынесенной на черноморское побережье, Карсское нагорье и Араке. Военно-казачья экспансия определяется и логикой борьбы с частью горских обществ, и стремлением упрочить коммуникации между Предкавказьем и Закавказьем, которое к 1813 году становится международно-признанной частью империи. С 1830-х годов начнется русская колонизация и здесь, в закавказских провинциях. В отличие от Предкавказья, где сплошные массивы русского поселенческого освоения пришлись на редконаселенные степные территории кочевников, в Закавказье — регионе со значительным и давним оседлым населением — возникнет иной тип русской колонизации. Его можно назвать очаговым или дисперсным, и составляется он из отдельных, рассредоточенных среди местного населения поселений нескольких категорий: сел русских сектантов, военных поселений или поселений отставных солдат, переселенческих поселков и городских слободок.

Сектанты были пионерами русской поселенческой колонизации Закавказья. В 1830–40 годах в Шушинском, Ленкоранском уездах, в Джавахетии и нагорной полосе Елисаветпольского уезда возникают поселения молокан, духоборов и субботников. Сначала изгои, фактически высланные на Кавказ из внутренних губерний России, позднее они становятся одной из определяющих, даже «модельных» форм русского культурного и хозяйственного присутствия в регионе.[16] Одновременно возникает еще один тип русского поселенца и поселений — это военные поселения (Лагодех, Царские Колодцы, Манглис, Ханкенды, Гергеры и др.), расположенные в стратегических точках региона.

С конца 1830-х годов в ходе Кавказской войны, и особенно на ее заключительном этапе, возникают новые полосы русского поселенческого освоения на Северном Кавказе — уже в пределах территорий с оседлым горским населением. По Сунже и Тереку, по верхней Кубани и Лабе появляются новые линии укреплений и казачьих станиц. Наконец, в 1862–64 годах после выселения закубанских народов осуществляется военно-казачья колонизация большей части территории между Кубанью и черноморским побережьем. С 1867–69 годов начинается и гражданское освоение причерноморской полосы.

Различные типы колонизации — военно-казачьей и гражданской, крестьянской и помещичьей, организованной и стихийной — связаны как с доминирующими политическими и хозяйственными стратегиями русского освоения края на том или ином этапе, так и с характеристиками самой осваиваемой территории: ландшафтно-климатическими, композиционно-поселенческими, военно-стратегическими. К середине 18бО-х годов четко определяются зональные различия русской колонизации не только между Предкавказьем с одной стороны и Закавказьем и Большим Кавказом — с другой, но и между западом, центром и востоком горской полосы. Запад (закубанская Черкесия) становится продолжением зоны сплошной колонизации и полной смены населения[17], центр превращается в зону чересполосного размещения казачьих линий внутри сплошных массивов компактно расселенных горских народов, а дагестанский Восток остается частью Закавказья с незначительной очаговой русской колонизацией. Отдельные русские поселения здесь были невозможны как по причинам безопасности, так и по причине их малозначимости для внешней стратегической игры. Дагестан и Чечня оказываются на достаточном отдалении от внешней границы империи. Внутренние риски, связанные со слабостью имперского контроля над чеченскими обществами, «нейтрализуются» продолжением строительства казачьих линий в Терской области 1860–61 годах (при Евдокимове) или намерениями такого продолжения в 1865–66 годах (при Лорис-Меликове).

В целом, в течение XIX века происходит очевидный перенос центра тяжести русской колонизации Кавказа: стартовый Кизлярский плацдарм на северо-востоке постепенно остается на глубокой внутренней периферии имперских интересов. Острота русско-турецкого соперничества и явные хозяйственно-климатические преимущества Кубани над Прикаспием приводят к отчетливому смещению и военного, и хозяйственно-экономического акцентов русской колонизации на запад.

С 1890-х годов в Закавказье осуществляются новые попытки создать если не сплошные сегменты, то более насыщенные сети русских поселений. Стремление администрации кн. Голицына упрочить русское демографическое присутствие в регионе является частью общеимперского курса на форсированную русификацию «инородческого» населения и более жесткое привязывание периферии страны к ее русскому ядру. Эти попытки реализуются в формировании сети переселенческих участков в Закавказье, возникновении новых поселений по линиям железных дорог, в предместьях городских центров. В это время возникает «Русская Мугань» — район с компактным православным населением на опустевших кочевьях тюркского племени шахсевенов.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:28 am

(1886–90).

Этнолингвистическая карта Кавказа



Национальная проблематика превращается в 1890-е годы в абсолютно доминирующую тему кавказского политического дискурса. Через нее выражаются все ключевые социальные противоречия. Болезненное внимание к этнодемографическому («племенному», «национальному») балансу овладевает не только умами имперских администраторов, но начинает пронизывать идеологию самих местных элит, все более осваивающих идеи социального освобождения и народного представительства именно в этнических терминах. Возникают первые туманные проекты автономий в Закавказье, начинается спор о пределах «исторических территорий». Симптоматично, что при различного рода историко-идеологических квалификациях территорий, используется наличная сетка административно-территориального деления: идеальное прочерчивание границ в прошлом или будущем неизбежно связывается с реалиями существующей административной карты — с необходимостью ее «исправления» или, напротив, избирательного «закрепления».

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. C48a92012597

Карта 12 показывает, насколько сложным для Кавказа конца XIX века является проведение территориальных границ по этническому основанию и насколько политически рискованными являются проекты национально-территориальной фрагментации региона. Этнически гомогенные районы соседствуют с чересполосной, анклавной поселенческой композицией. Не только области или губернии, но большинство составляющих их округов или уездов, не говоря уже о городах края, многонациональны. Но в то же самое время на уровне подавляющего большинства отдельных поселений Кавказского края, исключая города, сохраняется предельная этническая гомогенность (у имперской статистической службы не возникает особых сложностей с племенной идентификацией населенных пунктов). Таким образом, этнотерриториальная структура характеризуется не смешанным составом населения, а его анклавно-мозаичным, чересполосным этническим размещением.

Сложная этническая структура административно-территориальных единиц с «туземным» численным преобладанием поддерживается и отчасти оказывается результатом целенаправленных усилий имперских властей. Комбинированная, мозаичная композиция края снижает угрозу его общей фрагментации на отдельные национальные области. Быстрое экономическое развитие Кавказа в 1880–1890 годы также способствует нарастанию эффекта этнической мозаичности многих частей региона, все больше усиливая «имперский», гетерогенный, «этнически не привязанный» характер этих территорий. С другой стороны, эти же самые факторы — экономическое развитие и усложнение этнической структуры ключевых центров края — на фоне роста социальных проблем способствуют и возрастанию спроса на историко-идеологические обоснования коллективных национальных прав и привилегий.

Имперская политика этнической избирательности, нацеленная на формирование определенного племенного баланса, осуществлялась в той или иной степени и до «периода русификации». За открытостью высших сословий государства для представителей местных элит и кажущейся нечувствительностью империи к племенному происхождению своих лояльных подданных видна определенная «чуткость» властей именно к племенной композиции (кадровому составу администраций, составу населения). Этническое комбинирование в кадровой и поселенческой политике и само внимание к этничности как организационному принципу приводит к росту ее функциональной значимости, в том числе и для самих этнических/племенных элит региона. Имперская «национальная политика» никогда не строилась на игнорировании этничности. Напротив, можно лишь говорить о различных формах ее использования — от демонстрационной «глухоты» к племенным различиям до жесткой избирательности, опирающейся на эти различия. Подобная этническая избирательность обеспечивает достижение различных локальных задач — от «разбавления» проблемных туземных территорий лояльным населением до поддержания определенного уровня доминирования и гомогенности в преимущественно русских районах. Для Кубанской и Терской областей точнее говорить о поддержании не этнического, а сословного доминирования: «иногороднее» русское население также сталкивается с серьезными сложностями в обустройстве на войсковых/казачьих территориях.

Имперская политика и экономический подъем — это факторы общей этнической мозаичности территорий Кавказа и наращивания его общей внутренней связности. В то же время этническая чересполосица вкупе с аграрным перенаселением и далекими от разрешения земельно-сословными противоречиями оказывается серьезной угрозой для всей имперской конструкции региона. Подобная угроза присутствует, в частности, в Терской области с ее различиями между чересполосно расселенными группами по размерам душевых земельных наделов. В острых межгрупповых противоречиях самодержавное государство стремится поддержать, прежде всего, казачество как свою ключевую социальную и военную опору. Вынужденное смириться со значительной долей русского «иногороднего» (невойскового) населения в казачьих отделах, администрация области в 1890-е годы прибегает к дискриминационным мерам, ограничивающим хозяйственную и поселенческую миграцию горцев в города и войсковые земли.[19] «Резервационная» административная политика способствует сохранению относительной этнической гомогенности казачьих отделов и отчасти самих горских округов.

Со второй половины 1880-х годов в России и на Кавказе, в частности, все шире распространяются типичные для колониальных империй второй половины XIX века этнографические и статистические описания управляемых территорий. Эта «упорядочивающая» функция внешних описаний обнаруживается на Кавказе как продолжение уже прочной традиции военно-разведывательного описания племен и местностей региона. Новое лишь то, что вслед за племенной идентификацией групп и населенных пунктов появляется «нормальная» бюрократическая необходимость в идентификации и исчислении отдельных подданных империи. В конце века проводится первая общероссийская перепись населения, в которой учету подлежат конфессиональные и языковые характеристики населения. Еще раньше в 1886 году составляются посемейные списки населения, в которых используется достаточно подробно разработанная к тому времени номенклатура народностей, проживающих на Кавказе. Добросовестность имперской номенклатуры народов в какой-то мере облегчалась отчетливостью языковых и конфессиональных границ между многими соседствующими здесь группами, неразвитостью «двойных» идентичностей. Конструирующая функция описаний и классификаций народностей состоит, скорее, в определении локальных групп как частей более широких этноплеменных категорий. Однако за редким исключением такие «внешние обобщения» всегда опираются на явственные языковую, конфессиональную или самоидентификационную характеристики объектов. Изобретать народности не пришлось: они в значительной мере уже кристаллизовали свои идентификационные границы в рамках имперского военно-колонизационного освоения региона.



Несколько локальных сюжетов



- К 1880-м годам почти исчезает категория «тавлинцы» и «лезгины» для общего обозначения аварцев, даргинцев, лакцев и других дагестанских групп. Исчезают различные локальные этнонимы для обозначения нахскоязычного населения Чечни, кроме «чеченцев» и «ингушей». Грузинский термин «кисты» все более сужается, и даже кистины Панкиси именуются в русских источниках ингушами. Обращает на себя внимание и сохраняющееся использование в конце XIX века нескольких этнических категорий, применение которых в последующем будет изменено или вовсе прекращено: «татары» (реже — азербайджанские татары) для идентификации тюркоязычного [позже — азербайджанского] населения Закавказья; «кюрины» — лезгин, «горские татары» — нынешних балкарцев (тем самым сохраняя за ними до начала XX века внешний, кабардинский термин «горцы»/кушха для классификации всех обществ между Эльбрусом и Дарь-ялом). Интересно сохранение в имперских классификациях различных территориальных и этнических категорий картвельского населения: в частности, в данных 1886 года отдельно указываются грузины, имеретины, гурийцы, пшавы, хевсуры, тушины (иногда в одной категории), а также мегрелы/мингрельцы, лазы, сваны/сванеты, ингилойцы, аджарцы. Черкесские/адыгские народы Кубанской области, расселенные в общих селах, фактически становятся одним народом и именуются одним именем (исключая шапсугов черноморского побережья). Номинативные последствия их разделения будут уже в советское время состоять в том, что для групп по нижней Кубани, Псекупсу и Лабе этим именем станет этноним «адыгейцы», а на Зеленчуке и верхней Кубани — «черкесы». При отсутствии общего этнонима, осетины прочно обретают эту внешнюю грузинско-русскую категорию («осетины») для выражения своего единства поверх диалектных, конфессиональных и административных границ. Наконец, отметим, что по этнической статистике того времени можно судить об официальных сомнениях, стоит ли использовать категорию «малороссы» или нет. Она то появляется, то исчезает внутри категории «русских».
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:29 am

(1886–90).

Конфессиональная карта Кавказа



Этническая композиция региона составляется не только из лингвистических или территориальных категорий, но в не меньшей степени, из конфессиональных групп, границы которых не совпадают с лингвистическими (племенными). Религиозные идентичности зачастую преобладают над племенными и, являясь более «политически» звучными, нередко оказывают и более серьезное влияние на динамику политических процессов в регионе.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. B863330acacb

В начальных фазах присоединения Кавказа к России конфессиональные императивы играют ведущую роль в идеологических обоснованиях имперских геополитических задач. Конфессиональные характеристики долгое время остаются преобладающими в имперском восприятии различных народностей, населяющих регион. Религиозная принадлежность рассматривается как ключевая категория для уяснения и упорядочения кавказского пространства. Общий рисунок этого пространства определяется в контексте державного соперничества христианской России с мусульманскими Турцией и Ираном. Соответственно, актуальными являются идеологемы о взятии под защиту христиан, «страждущих в мусульманском плену». И православная империя берет под свое покровительство сначала единоверную Грузию и чуть позже другой христианский народ — армян, возглавляемых своей Апостольской церковью. Христиане выступают как объект защиты и как союзники русского оружия, мусульмане — как потенциальные враги. Эта оппозиция находит свое выражение в сохраняющихся дискриминационных нормах уже в мирный период интеграции региона в Россию. Однако даже явственная определенность исторического лица империи в триедином «самодержавие, православие, народность» оставляет Россию православно-мусульманской страной, страной с изменчиво-прагматическим уровнем конфессиональной терпимости и значительной культурной автономией мусульман.

К 1890-м годам конфессиональный критерий все чаще уступает свое место в имперском политическом мышлении этническому (национальному). Этот процесс более очевиден в Закавказье, где имперские власти сталкиваются с политическим и национальным вызовом, в наиболее явственной форме брошенным именно со стороны христианских народов. Нарастающие требования восстановить автокефалию Грузинской Православной церкви становятся формой движения за грузинскую национальную автономию. Упразднение автокефалии начинает осознаваться грузинским населением как шаг к исчезновению самой Грузии, особенно на фоне запрета в 1904 году на преподавание грузинского языка в церковно-приходских школах. Еще более выраженным оказывается конфликт властей с Армянской Апостольской церковью, во многом остающейся инфраструктурой не только духовного, но и политического существования армян как в России, так и в Турции. После правительственного решения 1903 года о передаче имущества церкви под контроль властей начинается волна армянского террора против высших чиновников имперской администрации на Кавказе.



Для подавляющего большинства мусульман Кавказа принадлежность исламу является доминирующей групповой идентичностью, в значительной степени «поглощая» их этническую (племенную) отличительность. Закавказские тюрки и таты, курды и талыши, аджарцы и месхи определяют себя, прежде всего, как мусульмане. Картвелоязычные аджарцы и ингилойцы, равно как месхи и лазы окажутся в последствии объектами соперничества различных «национально-консолидирующих» проектов, стремящихся развернуть одно из двух культурных оснований этих групп — грузинское или тюркско-мусульманское — «за счет» другого. Во времена ослабления политического веса религии за мусульманской перспективой обнаружится именно «альтернативное» грузинскому этническое/национальное основание: и в отличие от российских аджарцев и лазов, ставших грузинами, турецкие аджарцы и лазы окажутся турками. Этот пример, в частности, указывает на следующие процессы, развивающиеся в кавказском регионе:

(а) Конфессиональная принадлежность используется в прочерчивании национальных границ, и религии выступают «национальной» атрибуцией, культурным «ядром» или, по крайней мере, маркером зачинающихся наций. Таковым является православие для русских и грузин, ислам — отчасти — для азербайджанской нации, надстраиваемой над тюркскими, татскими, курдскими, талышскими группами. Армянская этническая нация во многом определяется в своих конфессиональных границах — поверх политических границ, организационными традициями и культурной мощью своей церкви. Очевидно, что в этих и многих других случаях существует выраженная связь этнического и конфессионального «коллективного Я», усиливающая отличительность групп-носителей, своеобразную жесткость или, напротив, избирательную открытость их границ. Религия оказывается не просто символизацией, но средоточием национальной отличительности. Быть русским — значит быть православным, и многие сектанты оказываются за пределами русскости или на грани между «русским» и, скажем, «еврейским» (как гейры/русские субботники).

(б) Конфессиональные границы «прорезают» некоторые этнические/лингвистические группы, отделяя их внутреннее большинство от меньшинства по признаку вероисповедания. Эти меньшинства становятся полями идеологического и политического соперничества различных национальных проектов. Варианты возможной эволюции таких меньшинств — развитие в качестве «отдельной народности» (например, курды-йезиды), «расщепление» между соперничающими идентичностями (месхи) или устойчивое возобладание национальной идентичности над конфессиональной (осетины-мусульмане, аджарцы/грузины-мусульмане, духоборы и другие русские сектанты на Кавказе). Вероятность осуществления сценариев, конечно, сильно зависит от «стартовых» условий, в частности, от исторической давности конфессионального разделения, территориальной отчлененности районов проживания или от характера общего культурного багажа. Разделение осетин на мусульман и христиан оказалось ничтожным в сравнении с весом консолидирующих культурных и политических факторов.

Эти сценарии никогда не являются однозначными следствиями «стартовых» условий. Они серьезно зависят от того, какой из проектов окажется политически доминирующим, какой будет национально-территориальная принадлежность районов проживания меньшинств, какой будет национальная политика (стратегия политических элит) на этих территориях (Табл. 1).

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Ccc834f74551
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:30 am

(1900–1914).

Центральная часть Терской области



Среди основных линий социального напряжения в 1890-е годы остаются отношения между казаками и горцами в Терской области. Аграрная перенаселенность в горских округах, особенно в нагорной полосе, подталкивает горцев к арендному использованию излишков казачьих наделов, придавая этим отношениям выраженный классовый характер. Наиболее проблемная ситуация складывается там, где горцы вынуждены арендовать земли, некогда используемые ими до расселения здесь казачества (Ассинское ущелье, по Камбилеевке). Непростыми являются и отношения между некоторыми группами самого горского населения. Значительные различия в обеспеченности населения горских округов земельными/пастбищными угодьями приводит к росту напряженности по их границам.[20] Аренда/покупка участков у частных землевладельцев или сельских обществ, обоснование здесь хуторов и сел «иноплеменного» и «иногороднего» населения (в том числе русского — в горских округах и горского — в казачьих отделах) становятся фактором размывания четких племенных границ.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 4b7e34b3551d

И все же администрирование территории Терской области в начале XX века — один из примеров (моделей) предельно возможного совмещения административных границ с этническими. Относительно компактные и этнически гомогенные ареалы расселения горцев, равно как и сплошные полосы казачьих станиц, отражены в административном разделении области на казачьи отделы и округа различных горских народностей. Такая модель имеет и свои исключения: в частности, балкарские горские общества остаются вместе с Кабардой в составе Нальчикского округа, а Хасавюртовский округ включает чеченские ауховские общества, аварскую Салатавию и кумыкскую плоскость, с многочисленными хуторами разноплеменного населения — от чеченцев до немцев-меннонитов. Но эти исключения только подчеркивают некую общую административную логику, лежащую основе данной модели и связанную с тем, что этнический критерий управленческого упорядочения территории, даже будучи доминирующим, не может быть исключительным. Его использование с необходимостью ограничивается учетом хозяйственно-экономических, ландшафтных, военно-стратегических и иных характеристик территории (Табл. 2).[21]

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 86f358f17a4c

Другими словами, административные границы не являются ни произвольными, ни тем более условными, а отражают доминирующую модель управления с поправками на группу факторов, касающихся хозяйственной практики или элементарной ландшафтной досягаемости для устойчивого управления. Современные суждения о «произвольном определении административных границ в империи», где «недостаточно учитывался национальный фактор», упрощают историческую картину. Не вполне ясно, какой именно должна быть эта идеальная мера, позволяющая считать «учет» этнических границ «достаточным». Полагается, видимо, что чем более тщательно административные границы калькированы с этнических, тем меньше в них произвольности. Однако даже такое совмещение административных границ с этническими, которое было проведено в Терской области, создает чрезвычайно сложную конфигурацию чересполосных этнических сегментов. Постепенное размывание «кромки» этнических ареалов (в процессе аренды земельных участков, создания хуторов) и общая практика хозяйственной миграции неизбежно создают необходимость периодической «подправки» границ. Дальнейшее наращивание анклавно-дисперсного характера этнического расселения в пределах округов, обладающих земельными излишками, делает столь же «относительной» всю тщательность в использовании этнического критерия. Ясно, что логика совмещения этнических и административных границ при попытках предельного их совмещения («должного учета») может быть легко доведена до управленческого абсурда.

Относительное совмещение этнических и административных границ в Терской области имеет иной важный эффект. Это совмещение способствует тому, что компактные этнические ареалы (территории исторически традиционного, преимущественного расселения, homelands) обретают устойчивую административную определенность. Происходит постепенное насыщение этнических границ формально-правовым смыслом границ протонациональных, т.е. охватывающих территории, где утверждается некое коллективное неформальное первенство. В структуре административно-территориального деления Терской области уже легко читаются границы и состав будущих титульных советских автономий. Ко времени октябрьского переворота 1917 года горские народы еще не имеют, конечно, даже зачатков своей государственности. Однако они обретают административно закрепленные за ними территориальные единицы — округа Терской области (и Дагестанскую область в целом), границы которых предельно приближаются к границам этническим. Именно эти округа станут в итоге территориальным основанием санкционированных советской властью национально-государственных образований на Северном Кавказе.



Несколько локальных сюжетов



- Дефицит земли в горских округах создает общий пояс межэтнической напряженности в Терской области. В 1906 году учреждается специальная т.н. «Абрамовская комиссия», целью которой является обследование землепользования и землевладения в Нагорной полосе области и выработка мер для ослабления земельного дефицита.

- Наиболее острые поземельные конфликты зреют по всему периметру соприкосновения казачьих станиц с чеченскими и ингушскими сельскими обществами. В 1905 году происходит выделение земель ингушских сельских обществ из территории Сунженского отдела Терской области в отдельный Назрановский округ. Однако значительная часть ингушских и чеченских поселений размещается на арендуемых казачьих землях, вне пределов своих округов.

- Малая Кабарда, входившая после 1883 года в казачий Сунженский отдел и населенная различными этническими группами, вновь передается в Нальчикский округ. Одновременно продолжаются уточнения и корректировки границ землепользования по южному периметру богатой землею Большой Кабарды и связанных с нею арендными отношениями, и бедных землею горских обществ, главным образом балкарских и карачаевских. Так называемые «запасные кабардинские пастбища», равно как и кабардинский общественный лес, отделяющие кабардинскую равнину от карачаево-балкарских обществ, становятся объектами сначала хозяйственно-поземельных, а затем и этнотерриториальных противоречий.

- Грабежи хуторов и частновладельческих экономии становятся рутинным явлением для области и начинают восприниматься русским/казачьим населением как определенная хозяйственно-культурная черта преобладающей части горского населения. Территориальное рассеяние этнических групп на фоне значительных сословных, имущественных и культурных различий между ними отчасти способствует «этнизации» социальных противоречий, формированию представлений о межгрупповом антагонизме казачества и горцев.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:31 am

(1903–1914).

Административно-территориальное деление Кавказа: последний имперский вариант



Рост социальных противоречий и первые кровавые столкновения на межэтнической почве в Закавказье в начале 1905 года подталкивают Николая II к восстановлению института Кавказского наместничества, в пределы которого включаются все территории Закавказья и Северного Кавказа, кроме Ставропольской губернии. Администрации наместника (граф Воронцов-Дашков) с помощью более гибкой национальной политики и одновременно жестких полицейских мер удается добиться относительной стабилизации положения в регионе. В частности, восстановление имущественных прав Армянской церкви приводит к снижению активности армянских радикальных организаций. В Терской области создается комиссия для изучения состояния землепользования и землевладения, имеющая одной из своих целей ослабить острые земельные противоречия между казачьим и горским населением. И все же нарастающая поляризация политических сил в стране и крае в 1905–1907 годах не позволяет сколько-нибудь эффективно разрешать накапливающиеся социальные и межэтнические проблемы.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 277ed619397f

Административно-территориальные изменения в этот период имеют локальный характер и не касаются общей конструкции региона, состоящей из «гражданских» губерний и «военных» областей и округов. Области с военным управлением представлены казачьими Кубанской и частью Терской области (отделы), а также преимущественно «туземными» областями — частью Терской (округа), Дагестанской, Карсской и восстановленной Батумской. Воронцов-Дашков критически оценивает необходимость сохранения военной формы управления, которая функционально становится все более тождественна общегубернской. Однако на характер административно-территориальных различий воздействует целый ряд факторов, как социальных, так и общеполитических, которые препятствуют реформе управления.

Развитие товарного производства хлеба на Кубани и на Тереке, серьезно сдерживается войсковым (общинным) землевладением. Но сам военно-политический и социальный статус войска в решающей степени опирается на такое общинное землевладение. Возможное его упразднение воспринимается как угроза войску, связанная, в том числе, с перспективами дальнейшего социального расслоения в казачьей среде, а также с возможным переходом земли в собственность «лиц невойскового сословия». На фоне кризиса русской колонизации в Закавказье такие перспективы не представляются хорошими, хотя доля этнических русских среди «иногородних» на Кубани и Тереке делает именно эту группу наиболее вероятным субъектом нового хозяйственного подъема. В целом, сдержанность земельных реформ на Северном Кавказе ясно связана с остротой существующих здесь этносоциальных противоречий. И если для русских «иногородних» социальные реформы во многом ассоциируются с упразднением казачьих привилегий, то для горцев — с ликвидацией самого неравенства с казачеством в обеспеченности землей. Более того, ко времени кризиса 1917 года в горских политических кругах уже формируются взгляды о том, что такое неравенство может быть устранено только вместе с переселением ряда казачьих станиц Терского казачьего войска за Терек. Таким образом, решение земельных проблем, и в первую очередь проблемы аграрного перенаселения в Нагорной полосе, прочно увязывается с изменением этнических границ.

Закавказье по своей этнотерриториальной композиции представляет собой регион не менее сложный, чем Северный Кавказ. Но будучи более развитым экономически, Закавказье оказывается и более «проблемным» для имперских властей по своему политическому ландшафту: здесь кристаллизуется три национальных ядра (представлены организационно и программно продвинутыми грузинскими и армянскими партиями социалистического толка, а также более консервативными мусульманскими организациями). Траекторию восходящей политизации и радикализации этнических элит, спровоцированную правительственным курсом в 1890-е годы, уже не удается надежно нейтрализовать. Связка социальных и национальных противоречий здесь сопряжена с более явственной тенденцией к обретению регионального самоуправления, а также соперничеством вокруг национального представительства в городских думах главных экономических центров Закавказья.

Ни одна из влиятельных национальных партий не заявляет о сецессии как цели, развивая программы территориальной/региональной автономии в составе империи в общем контексте «национального движения». Однако внутренние противоречия между тремя национализирующимися элитами с неизбежностью ставят на повестку дня вопрос об этнической композиции такого регионального самоуправления, то есть о вероятном территориальном размежевании. Композиционное отличие Закавказья от Северного Кавказа проявляется, в частности, в том, что пресловутая мера «должного учета национальных границ» при гипотетическом размежевании оказывается здесь еще более проблематичной. Если Грузию еще возможно очертить в ее вероятных границах (уже давно не совпадающих с «историческими») и если еще возможно определить отдельные тюркские и армянские районы численного доминирования, то вместо этнических границ мы обнаруживаем целые уезды и зональные полосы анклавно-чересполосного расселения.

Хотя возможное размежевание в закавказской территориальной автономии мыслится преимущественно в «категориях» наличных губернских и отчасти уездных границ, но сами различия в характере расселения трех основных национальных групп сделают стратегии их партий также принципиально различными. Грузинские партии четко определяют пространство своей гипотетической автономии «историческими границами грузинских государств».[22] Мусульманские и особенно армянские политические группы оказываются перед более сложной проблемой — сохранения Закавказья политически единым пространством, охватывающим все основные районы, соответственно, мусульманского и армянского расселения (в значительной мере — это одни и те же районы на всем протяжении от Батума до Баку).

Не только русская государственная власть и армия, не только экономическая интеграция края, воплощенная в формировании общерегиональной сети железных дорог, но сама структура расселения и хозяйственной мобильности армянской общины и тюркских (и шире — мусульманских) групп, охватывающих практически весь регион, казалось бы, добавляет Закавказью внутренней связности. Однако эта связность и общий интерес национализирующихся элит остались преобладающими только в рамках русского политического доминирования (в том числе, над любыми внешними вызовами). Сползание российского государства к катастрофе 1917 года обусловливает то, что созревшие внутренние социальные противоречия на Кавказе начинают «разрешаться» насильственным путем.

Именно внешний — для региона и России — фактор становится ключевым в общей конфликтной реконструкции кавказского пространства в 1917–21 году. Кризис России возвращает Кавказ в сферу межимперского соперничества и, соответственно, усиливает разницу между векторами устремлений национальных элит региона, между их «коллективными» интересами. Очевидно, что единство региона обваливается в 1918 году не в результате внутренних распрей и серии взаимных армяно-азербайджанских погромов, а как следствие «изъятия» русской государственной основы из под иллюзорного единства кавказского этнополитического пространства. Турецкая экспансия 1918 года фактически поляризует основные политические партии Кавказа по этноконфессиональному признаку и взламывает мозаичную композицию Закавказья серией вооруженных конфликтов.



Несколько локальных сюжетов



- В конце 1904 года из Сухумского округа выделяется район Гагринской климатической станции и включается в состав Черноморской губернии. Цель — способствовать колонизации побережья русскими переселенцами, на основании действовавших в то время в пределах Черноморской губернии льготных правил[23].

- В 1906–07 годах в Терской области обостряются отношения между смежно расположенными осетинскими селами и казачьими станицами, с одной стороны, и ингушскими селами — с другой.

- По всему закавказскому поясу чересполосного армяно-тюркского расселения сохраняется межэтническая напряженность, вытесненная с политического на хозяйственно-экономический и бытовой уровень.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:32 am

(1918).

Гражданская война, интервенция и возникновение национальных государств в Закавказье



Октябрьская революция выводит Россию из первой мировой войны, во многом — ценой Брест-Литовского мира 3 марта 1918 года. Но еще в январе-феврале Турция, нарушив военное перемирие и используя разрушение Кавказского фронта, продвигает свои войска в Закавказье. По условиям Брест-Литовского договора между Центральными державами и Советской Россией к Турции должны отойти Карсская и Батумская области. Однако условия мира не признаются временной администрацией Закавказья — Закавказским сеймом, который стремится сохранить Каре и Батум в пределах края.

Под турецким военно-политическим давлением правительство Закавказья становится все менее способным к консолидированной позиции. Политическая элита региона стремительно размежевывается по «этническим» интересам, а «национальные советы» возглавляют национально-государственное самоопределение Закавказья вне России. Учрежденная 22 апреля 1918 года как независимая от России, Закавказская демократическая федеративная республика (ЗДФР) еще пытается представлять скоординированную внешнеполитическую линию, но после вынужденного размежевания ЗДФР в конце мая 1918 года на национальные государства противоречия между тремя национальными Советами превращаются в столкновение реальных военно-политических стратегий трех национальных государств. Для Грузии и Армении турецкое наступление представляет очевидную угрозу, в то время как для Азербайджана, как государства закавказских мусульман (и преимущественно этнических тюрок), Турция стремится выступать если не как отчизна, то очевидный союзник.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 7e0e6404111d

Весной 1918 года армянские и грузинские отряды активно противостоят продолжающемуся турецкому наступлению. В итоге Армении удается избежать разгрома и турецкой оккупации во многом благодаря успеху своих вооруженных сил и ополчения в оборонительной операции под Сардарабадом. Грузия также остается вне турецкой оккупации, санкционируя ввод в страну германских войск (по секретному соглашению между Германией и Турцией о разделе зон влияния в регионе). Грузино-армяно-турецкая война завершается Батумским миром 4 июня 1918 года, по условиям которого к Турции отходят, помимо Карсской и Батумской областей, Ахалцихский и Ахалкалакский уезды бывшей Тифлисской губернии, а также значительная часть бывшей Эриванской губернии, включая Сурмалу, Шарур и Нахичевань.

Раздел Закавказья между тремя молодыми национальными государствами изначально и в решающей степени определяется внешними геополитическими и военными силами. Становление трех государств есть становление и взаимоотношения трех протекторатов — германского (Грузия), турецкого (Азербайджан) и, весьма условно, стран Антанты (Армения). 1918 год — это время германской и турецкой гегемонии в Закавказье; роль Турции оказывается решающей в «промежуточном» определении границ Азербайджана и Армении. Ключевые государственные институты Азербайджанской республики и сама ее территория строятся под турецкой протекцией и при турецкой военной поддержке. В сентябре турецко-азербайджанские силы занимают Баку, находившийся сначала под контролем советской Бакинской Коммуны и затем ненадолго англичан. Турецкое военно-политическое присутствие позволяет Азербайджану не только включить в свои границы спорные с Арменией районы, но обрести непосредственную территориальную связь с государством-патроном (по Араксу и, потенциально, через оспариваемый у Грузии Ворчало). Из состава независимой Грузии выпадают районы с преобладающим мусульманским населением — как грузиноязычного (Аджаристан), так и тюркоязычного (Месхетия). В то же время хаос гражданской войны на Северном Кавказе позволяет правительству самой Грузинской Демократической республики присоединить Сухумский округ/Абхазию, занятую еще в мае войсками ЗФДР, а также ввести войска/заявить претензии на Сочинский округ[24] (освобожденный в начале 1919 года лишь при угрозе серьезного столкновения с Деникиным).

Возникновение национальных государств в Закавказье сопровождается не только ростом противоречий между основными этническими группами в крае, но и усилением давления на русское и иное «пришлое» население. Русские села подвергаются нападениям со стороны групп местного населения — в Сигнахском уезде, на Мугани, в Новобаязетском и Елисаветпольском уездах. Массовый характер принимают погромы русских и немецких поселений в Хасавюртовском округе Терской области.

В ходе разворачивающейся Гражданской войны на Северном Кавказе также возникает новое государственное образование, заявившее весной 1918 года о своей независимости от России — Горская республика, включающая в свои проектируемые границы Терскую и Дагестанскую области, а также Абхазию (Сухумский округ). Это государство, признанное Турцией, остается лишь номинальным, а его юрисдикция едва распространяется на некоторые округа Терской и Дагестанской областей. Сложные межэтнические отношения в самом центре Горской республики делают это образование нежизнеспособным. Весной 1918 года правительство Горской республики, допустившее владикавказский погром и объявленное после этого «проингушским», вынуждено бежать из Владикавказа в Тифлис.[25]

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. E8a0864c2ab2

В отличие от Закавказья, где национальное самоопределение развивается главным образом по этническому критерию вокруг трех организационно-политических центров, на Северном Кавказе аналогичное движение приобретает интегристский характер: оно стремится представлять все горское население в качестве единого народа. Однако у данного политического/национально-государственного проекта оказываются слабыми именно организационные основания, а его исламская конфессиональная доминанта делает невозможной лояльность к нему большинства осетин (не говоря о терских казаках). Горский интегризм не имеет ни развитой традиции общей государственности, ни эффективного внешнего патрона, осмелившегося выкроить границы общегорского государства из тела казачье-горского Юга России. Острые внутриэтнические социальные противоречия по всему региону, а также столкновения между осетинами и ингушами в ключевом районе Горской республики способствуют общему кризису этого национально-государственного проекта. Горский интегризм остается несостоятельной политической формой, хотя и выражает определенный комплекс общих для различных горских народов социальных и культурных интересов. Этот проект и его основания будут в последствии с успехом использованы советской властью для своей легитимации в регионе.

Капитуляция Центральных держав в Первой мировой войне влечет за собой вывод германских и турецких войск из Закавказья в октябре-ноябре 1918 года и передачу контроля над национально-государственной организацией региона в руки держав-победительниц. Начинается период доминирования Антанты в Закавказье, ее определяющей роли в разрешении/эскалации территориальных противоречий между Грузией, Арменией и Азербайджаном, а также в протекции над ними перед угрозой военной интервенции с севера. У Грузии и Азербайджана складываются сложные отношения с Администрацией Вооруженных сил Юга России (ВСЮР), под контролем которой в начале 1919 года оказывается почти вся территория Северного Кавказа. Однако Деникин вынужден концентрировать свое внимание и силы далеко от Закавказья.



Несколько территориальных сюжетов



- Осенью-зимой 1918 года развивается территориальный конфликт между Грузией и Администрацией ВСЮР из-за Сочинского и Сухумского округов. Тбилиси заявляет об исторической обоснованности включения этих территорий в состав Грузии, ссылаясь на времена Давида-Строителя и царицы Тамары. Деникин вообще не склонен признавать независимой грузинской государственности и рассматривает ее как временное явление.

- По эвакуации своих войск из Закавказья, турецкие власти пытаются организовать в районах со значительным мусульманским населением новые государственные образования, стремясь упредить вероятную интеграцию этих территорий в Армению и Грузию. В пределы новообразованных Юго-Западной Кавказской демократической и Араксской республик включаются территории Закавказья, находившиеся составе Турции по Батумскому миру.

- За выводом турецких войск обостряются армяно-грузинские территориальные противоречия. В декабре 1918 года в спорном Ворчало начинаются столкновения между вооруженными силами двух стран.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:33 am

(1918–1920).

Азербайджанская республика



При определении своей государственной территории Азербайджан стремился использовать принцип этнического/конфессионального расселения как главный критерий, легитимирующий вхождение тех или иных районов в состав республики — с поправками на дореволюционную административную конструкцию. Единицами счета выступают — в зависимости от состава населения — или губернии/области целиком, или их отдельные уезды/округа.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 5e2065b120e5

В возникновении Азербайджанской республики присутствуют и этнический, и конфессиональный компоненты. Формируясь вокруг Мусавата (мусульманской партии, ее фракции в Закавказском сейме) и соответствующего Национального совета организационное ядро нового государства несет поначалу скорее конфессиональный характер. В проектируемом размежевании Закавказья Мусават представляет Азербайджан состоящим из всех территорий со значительным мусульманским населением. В частности, сюда включаются, помимо районов с тюркоязычным населением, территории с грузинским (Аджария и Месхетия), аварским (Закаталы) и курдским населением, а также часть территорий Дагестанской области. Другими словами, начальный проект Азербайджана — это многоэтничное государство закавказских мусульман (татары /азери и другие группы тюркоязычого населения, курды, аджарцы, таты, талыши, ингилойцы и др.) со значительными христианскими меньшинствами (грузины, армяне и др.). Категория «азербайджанец» (азери) в рамках такого проекта не несет еще узкой этнической/языковой коннотации, и возможности такой азербайджанской нации состоят во включении не только азербайджанских тюрок (Azeri Turkleri), но и грузин-ингилойцев и — более проблематично, но возможно — даже азербайджанских армян (в качестве религиозного меньшинства). В этом отношении границы молодой азербайджанской политической общности могли быть и отчасти были более открытыми для инкорпорации этнических меньшинств, нежели границы грузинской и армянской наций.

Такой проект конфессиональной или протогражданской нации оказался несостоятельным по многим причинам. Хотя окончательная этнизация (тюркизация) азербайджанского национального проекта произошла позже — в 20–30 годы, когда термин азербайджанец стал тождественным термину Azeri Turk и затем вытеснил последний из употребления, — задолго до этих советских трансформаций был очевиден вектор политического, а с ним и культурного поглощения нетюркских групп в восточном Закавказье. Категория «мусульмане» внутри российского Закавказья также оказалась конфессиональной формой для такого ассимиляционного развития. В период распада имперского Закавказья тюркское доминирование уже выступает в качестве устойчивого тюркского ядра молодой азербайджанской протонации — ее этнокультурного и политического маркера.

Турция как внешнеполитический гарант Азербайджанской республики в 1918 году также способствует этнизации ее национального проекта, как, впрочем, и сама парадигма самоопределения народов, где в качестве таковых выступают этнокультурные категории/общности. В Закавказье такая парадигма звучала понятно: здесь уже наличествуют два «исторических народа», критерий самоопределения которых в тех условиях не мог быть иным, кроме этнонационального. Отсюда Азербайджанское государство выступает сначала как турецкий и мусульманский политический контрагент грузинского и армянского самоопределения в Закавказье и лишь затем как национальное государство, которое из лояльного населения создает свою собственную «этническую нацию» и открывает ее историю.

В процессе формирования государственной территории, в данном случае — Азербайджанской республики, можно выделить районы, отличающихся по двум политическим критериям: по контролю над этими районами и наличию взаимоисключающих претензий на них. Ясно, что государственная территория Азербайджанской республики в 1918–20 годы формируется как ее собственными военно-политическими и дипломатическими усилиями, так и стратегиями ведущих внешнеполитических «игроков». В зависимости от того, какая из державных стратегий становится определяющей, можно условно разделить весь период становления территории Азербайджанской республики в 1918–20 на три этапа: «оттоманский/турецкий» (апрель-ноябрь 1918), «британский» (декабрь 1918 — сентябрь 1919) и советский (с апреля 1920 года). Состав контролируемых и звучно оспариваемых Азербайджаном/у Азербайджана территорий на разных этапах серьезно меняется в прямой связи со сменой доминирующего в регионе геополитического игрока.

Поражение Центральных держав и вывод в ноябре 1918 года турецких войск из региона лишают Азербайджан важного союзника в соперничестве с Арменией за спорные территории. Англичане проводят более нейтральную политику в этом соперничестве, открывая для Армении новые возможности и иллюзии. В западной части Закавказья аннулируются территориальные приобретения Турции по Брест-Литовскому и Батумским договорам, с ликвидацией Юго-Западной Кавказской республики и разделом соответствующих районов между Арменией и Грузией. Районы компактного расселения армян в Нагорном Карабахе, оставаясь формально под юрисдикцией Азербайджана, фактически контролируются местным армянским Национальным советом. В 1919 году Азербайджан теряет контроль над Шарур-Даралагезом и временно над Нахичеванью. Зангезур занят армянскими войсками еще в 1918 году.

Предложения Азербайджанской делегации на Парижской мирной конференции 1919–20 года еще содержат — как программу максимум — претензии на включение практически всех районов бывшего российского Закавказья с мусульманским или тюркоязычным населением в состав республики. Однако к апрелю 1920 года, когда роль держав-победительниц в решении азербайджанских проблем сходит на нет, территория республики выглядит следующим образом:



- Спорные территории (т. е. районы, которые не контролируются властями Азербайджанской республики, но объявляются ими в качестве спорных):

• западная часть Эчмиадзинского уезда, южная часть Эриванского уезда, Сурмалинский уезд (кроме Игдыра) — районы, спорные с Арменией; их обретение позволило бы Азербайджану восстановить территориальную связь с Турцией;

• части Борчалинского и Сигнахского уезда — районы, спорные с Грузией.



- Оспариваемые территории (на которые заявлены претензии со стороны соседних государств и часть которых контролируется ими, однако данные претензии/оккупация рассматриваются как посягательство на национальную территорию Азербайджана):

• Закатальский округ (оспаривается Грузией);

• Шарур-Даралягезский, Зангезурский уезды, нагорная часть Казахского уезда — оспариваются и контролируется Арменией;

• Нахичеванский уезд и нагорная часть Шушинского и Джеванширского уездов (часть Нагорного Карабаха) — также оспариваются Арменией, но остаются под военным контролем Азербайджана.



В апреле 1920 года армянское восстание в Карабахе завершается вводом войск Армянской республики и инкорпорацией района в состав Армении. Однако уже 28 апреля 1920 года происходит советизация Азербайджана и начинается новый период в истории региона, когда «национальные интересы» закавказских элит вынуждены встраиваться в геополитическую стратегию Советской России — «плацдарма мировой революции».

Судьба Азербайджанской республики была предопределена критической зависимостью РСФСР от поставок бакинской нефти, с особой остротой проявившейся в новой войне с Польшей. Теряя независимость, Азербайджан одновременно обретает важного союзника в территориальных конфликтах с Арменией, войска которой вынуждены теперь столкнуться с Красной Армией. К августу 1920 года Красная Армия занимает Нагорный Карабах, Зангезур и Нахичевань. Советская оккупация этих районов еще не предопределяет того или иного разрешения территориальных споров, но очевидно, что пределы зон военного контроля прочитываются — или в качестве вероятных «итоговых» границ, или весомых аргументов в их установлении. Москва вновь становится главным субъектом, конструирующим политическую карту региона. Вместе с заинтересованностью большевиков в партнерстве с кемалистской Турцией возрастает и роль Анкары в определении границ между Арменией и Азербайджаном. В марте 1921 года в рамках Советско-турецкого договора установлен автономный статус Нахичеванского края (территории Шарура и Нахичеванского уезда), как находящегося под протекцией Азербайджанской советской республики.



Локальный сюжет

-

В формировании своей государственной территории Азербайджан сталкивается еще с одним вызовом: еще с осени 1918 года в Ленкоранском уезде формируется образование, не признающее полномочий центральных властей. Весной 1919 года здесь создается Талыш-Муганская советская республика, «национальной базой» которой выступает русское и талышское население. Короткая история этой республики остается одной из ключевых тем современной талышской «автономистской» идеологии в Азербайджане.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:34 am

(1918–1921).

Республика Армения



Логика формирования армянской государственной территории в 1918–1921 году развивается на фоне двух ключевых рисков: турецкого военно-политического давления (оттоманского — в 1918 году и кемалистского — в 1920) и чересполосно-анклавного расселения армян и тюрок/азербайджанцев практически на всем пространстве проектируемой Армении. «Принцип этнического расселения», принятый и армянской, и мусульманской политическими элитами в Закавказье в качестве основы для очерчивания границ Армении и Азербайджана, не мог не вызвать серии конфликтов со взаимной интенцией выдавливания «чужого» населения. Армяно-азербайджанское соперничество развивается в контексте значительно более масштабной геополитической игры, и его итоги во многом зависят от соотношения сил основных «игроков». Становление Азербайджанской республики, как сначала турецкого, а затем советского протектората, делает военно-организационные преимущества и внешнеполитические ресурсы Армении иллюзорными. «Этнический принцип» оказывается пагубным для судеб большей части армянского населения края.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 84d050cdc08e

Композиция армянской государственной территории к 1921 году — результат целой серии войн, первой из которых является Первая мировая. Активная поддержка армянским населением русского наступления в Анатолии оборачивается геноцидом армян в Турции и исторической катастрофой Западной Армении.[26] Сотни тысяч беженцев оказываются на территории Закавказья, в Восточной Армении, куда окончательно перемещается и потенциальное ядро армянского национально-государственного самоопределения. После разрушения Российской империи, в ходе размежевания Закавказья весной 1918 года на три государства армянские вооруженные силы уже вовлечены в армяно-турецкую войну, итогом которой становится, с одной стороны, потеря большей части Восточной/Русской Армении, но с другой — само возникновение/сохранение независимого армянского государства.

В декабре 1918 года после поражения Центральных держав в войне с Антантой и по выводу немецких и турецких войск из Закавказья развивается армяно-грузинский территориальный конфликт вокруг спорных Ахалкалакского и Борчалинского уездов. В январе 1919 при спонсорстве Антанты достигается соглашение о разделе спорной территории: Ахалкалаки и северная часть Ворчало остается за Грузией, южная часть Борчалинского уезда отходит к Армении, а в его центральной части (с основным богатством этого края — месторождениями меди) образуется Лорийская нейтральная зона под англо-французской оккупацией.

В период британского мандата в Закавказье к Армении присоединены большая часть Карской области (без северной части Ардаганского округа, отошедшего к Грузии, и западной части Олтинского округа, оставшегося фактически в зоне турецкой оккупации). Летом 1919 года и с марта 1920 года Армения ведет войны с Азербайджанской республикой из-за спорных районов в Нахичевани и Карабахе. Сурмалу, Шарур и Зангезур контролируются армянскими силами, но также остаются спорными. Комплекс закавказских территориальных конфликтов предполагается разрешить на Парижской мирной конференции, однако вскоре победы Красной Армии на Северном Кавказе и успехи кемалистов в Турции исключают Закавказье из сферы влияния Антанты.

Советизация Азербайджана в апреле 1920 года и становление советско-турецкого стратегического партнерства оставляют Армянскую республику в фактическом окружении. Армяно-азербайджанская война 1920 года завершается подписанием в августе мирного договора между Арменией и РСФСР. К этому времени Красная Армия/Советский Азербайджан уже занимают спорные районы в Шушинском, Нахичеванском и Зангезурском уездах. Наконец, в октябре 1920 года односторонняя попытка дашнакского правительства приступить к реализации положений Севрского договора и выдвижение армянских войск в Олтинском округе провоцируют новую армяно-турецкую войну. Наступление кемалистов с запада и просоветское восстание/советское наступление на востоке приводят к тому, что в начале декабря 1920 года независимая Республика Армения прекращает свое существование. Ее территория оказывается разделенной между советской и турецкой зонами контроля. В первой из этих зон формируется Армянская советская республика, вторая — инкорпорируется в состав Турции.[27]

Комплекс армяно-азербайджанских территориальных противоречий также разрешается в рамках советско-турецкого партнерства в части, касающейся Шарура и Нахичевани: учреждение здесь Нахичеванского автономного края под протекцией Советского Азербайджана и аннексия Сурмалинского уезда позволяет Турции надеяться на сохранение территориальной связи с Баку. Но ненадолго: судьба спорного между Арменией и Азербайджаном Зангезура решается летом 1921 года вне турецкого влияния. В апреле 1921 года Зангезур снова оказывается вне советского контроля. Здесь провозглашается Сюникская республика/Республика Нагорной Армении. Она просуществует лишь до июля, когда после соглашения с правительством Советской Армении дашнаки отходят в Иран, а территория инкорпорируется в состав Армянской ССР.

Территория Нагорного Карабаха остается в 1921 году спорной: Кавбюро ВКП (б) — как советская партийно-государственная инстанция, ответственная за решение на Кавказе подобного рода вопросов — колеблется. В итоге среди большевистских лидеров возобладает выбор, опирающийся на стратегию «обретения союзников Октябрьской революции среди народов Востока»: кемалистский режим воспринимается как форма экспорта антиимпериалистической революции в мусульманском мире. Геополитический вес Армении не сопоставим с весом мусульманской солидарности с Советской Россией. В итоге Нагорный Карабах остается в составе Азербайджана. И все же решение носит компромиссный характер (что обусловлено влиянием еще одной большевистской идеологемы — права народов на самоопределение): на территории Нагорной части Карабаха предполагается создание автономной области — формы армянского самоопределения в рамках советского Азербайджана.

Автономия армян Нагорного Карабаха формально не несет «этнической титулатуры», равно как и автономия Нахичевани (азербайджанская автономия — сначала под протекцией Азербайджана, а затем в его составе). Однако одним из итогов советского варианта разрешения армяно-азербайджанских этнотерриториальных противоречий в 1920–23 году становится именно отчетливая титуляция определенных территорий в качестве национально-государственных, или — для Нагорного Карабаха — их компромиссная титуляция, с выстраиванием иерархии «народ республики» — «народ автономии». Изобретение такой институциональной иерархии является именно результатом компромисса — реализацией права на самоопределение обоих конфликтующих групп на одной и той же территории: скажем, азербайджанцев Нагорного Карабаха — на уровне республики, армян Нагорного Карабаха — на уровне самой автономии.

Характерной чертой в процессе советизации Азербайджана и Армении является то, что большевики не разрушают сам институт национальной государственности, а используют его в качестве формы, инструмента для легитимации самой советской власти. Она устанавливается именно в форме национальной государственной власти, но освобожденной от «буржуазных атрибутов национализма и межнациональной розни». В любом случае очевидно, что советская власть в Закавказье не изобретает национальные республики и территории,[28] а использует их институциональные и символические ресурсы для своей экспансии. Национальные республики возникают в результате разрушения имперского политического пространства Закавказья, в стратегиях «упорядочения» возникшего хаоса, наиболее адекватных существующим тогда политическим элитам и их пониманию коллективных интересов.

Представляется также, что советизация Азербайджана и Армении развивается как функциональное следствие решения большевиками макрополитических задач — разгрома Польши и Врангеля (нефть и обеспечение северокавказского тыла в кампании 1920 года) и обретения [иллюзорного] канала для экспорта мировой революции в странах мусульманского Востока. Успешные прецеденты с поддержкой «внутренних» советских восстаний в Азербайджане и Армении, будут развиты при советизации Грузии, которая также оказывается в тисках внутреннего кризиса и в поле действия советско-турецкого стратегического партнерства.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:39 am

(1918–1921).

Грузинская демократическая республика



При национально-государственном размежевании Закавказья и формировании своей государственной территории Грузия отдает предпочтение критерию «исторических территорий», а не «этнического расселения». Сложности для ее правительства состоят в том, что во многих оспариваемых по этому критерию периферийных районах грузинское население или отсутствует, или составляет незначительное меньшинство, или, будучи грузинским по языку или происхождению, испытывает дефицит грузинской национальной/этнополитической идентичности (Аджария, Месхетия). В условиях, когда новое национальное государство только формируется и само испытывает дефицит легитимности, этнический состав населения и политика в отношении меньшинств становятся важными факторами, способствующими или препятствующими внутренней консолидации страны. Грузия решает проблему установления контроля, обеспечения внешней и внутренней легитимности в нескольких районах: «мусульманской Грузии», Ворчало, Абхазии, Закатальском округе и Южной Осетии.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 8fb167a37617

В отличие от Армении, земли исторической Грузии в значительной мере уже давно собраны внутри одного государства — России, и потому формирование границ независимой Грузинской республики проектируется и осуществляется почти целиком внутри бывших имперских границ. В отношении «внешних территорий» (Лазистан и других), остающихся под эффективным турецким контролем и населенных почти исключительно мусульманами, Грузия проводит осторожную политику. Эти районы несут отчетливо периферийное значение в грузинском национально-государственном проекте, к тому же попытка их силового возвращения обещает серьезные военно-политические издержки. Формально оспаривая часть районов Турции в границах 1878–1918 годов, грузинское правительство не предпринимает каких-либо односторонних действий для овладения ими. В частности, Грузия воздерживается от вовлечения в армяно-турецкую войну осени 1920 года.

Еще в конце 1918 года победа Антанты над Германией и ее союзниками и вывод из Закавказья турецких войск позволил правительству Грузии интегрировать в состав страны часть «мусульманской Грузии», входившую в состав России в 1829–1918 годах и потерянных по Батумскому миру от 4 июня 1918 года: Месхетию и северную часть Карсской области. Батумский округ оказывается под прямым управлением англичан. Одновременно здесь сохраняется и местное автономное правительство, и перспективы распространения грузинской юрисдикции.

Военный конфликт 1919 года между Грузией и Арменией из-за спорных районов в Борчало и Джавахетии быстро купирован Антантой: Джавахетия остается за Грузией, Борчало разделен на три зоны — грузинскую, армянскую и нейтральную (Лори). В период турецкого наступления на Армению осенью 1920 года зона Лори также занята грузинскими силами (по договору с правительством Армянской республики и в упреждение очередной турецкой оккупации).

Обещая Абхазии автономию, Грузия контролирует территорию бывшего Сухумского округа, занятую с июня 1918 года. Одним из неявных следствий «сочинского конфликта» между Грузией и ВСЮР становится фактическое изменение западной границы Абхазии. Ко времени разгрома денкинцев и занятия Красной армией Сочинского округа, линия фактического контроля грузинских сил проходит в районе Мехадыр-Псоу. В советско-грузинском Договоре 1920 года линия государственной границы двух стран определяется именно по Псоу, а не по Бзыби (где проходила прежняя административная граница Сочинского и Сухумского округов). Присоединение самого Сочинского округа грузинскому правительству осуществить не удалось. Именно овладение округа Деникиным в 1919 году фактически сохранило Сочи за Россией.

Весной 1920 года правительственные войска Грузии подавляют восстание в Южной Осетии. Эта территория стала проблемной для Тбилиси еще в 1918 году, когда социальный конфликт в населенных осетинами районах при его подавлении быстро приобрел признаки национального, а именно — конфликта между осетинским населением и грузинским правительством. Эта конфликтная связка приобретает устойчивость, а провозглашение советской власти в Южной Осетии в марте 1920 года уже явно выступает как форма осетинского национального самоопределения вне грузинского государства. После правительственного погрома 1920 года советизация и самоопределение для Южной Осетии выступают как одна единая стратегия.

Нейтралитет в армяно-азербайджанских распрях, налаживание отношений с кемалистской Турцией и советской Россией[29] создают иллюзию некоторой стабилизации внешнеполитического положения страны. Но судьба Азербайджана и Армении в 1920 году показывает, что советизация Грузии является лишь делом времени. У российских большевиков был длинный счет к меньшевистскому правительству Грузии: оккупация Сочи-Туапсе в 1918, выдача деникинцам интернированных руководителей Терской советской республики в 1919, подавление просоветского восстания в Южной Осетии в 1920, предоставление плацдарма для отрядов Гоцинского в 1920–21, репрессии против грузинской компартии. Но все это лишь повод. Главное в том, что «мировая революция — чтобы развиваться — должна переходить границы», тем более — внутренние границы бывшей империи; и особенно если для этого есть прецеденты и подходящие условия. В феврале 1921 начинается просоветское восстание в Лорийской нейтральной зоне. Идя на помощь этому восстанию/вне зависимости от него, Красная Армия вступает в Грузию. 25 февраля 1921 декларируется создание Грузинской советской республики.

Если Азербайджан и Армения советизированы на фоне своих серьезных военных поражений на внешних фронтах и обваливающихся внешних границ, то Грузия не ведет никаких войн к февралю 1921 года. Композиция и границы грузинской государственной территории ко времени советизации имеют большую определенность: оспариваемые районы или устойчиво контролируются, или решение об их статусе вынесено в сферу международных согласительных процедур. Северная граница советской Грузии отчетливо преемственна в отношении границ независимой Грузии: эта граница была «советски определена» уже в Договоре от 7 мая 1920 года. Однако статусные трансформации некоторых грузинских областей, а также изменения прочих границ Грузии в 1921–23 годах свидетельствуют о серьезных проблемах в степени консолидации грузинской территории:

- Лорийская зона: остается сначала в составе Грузии, сохраняя тем самым какие-то основания для исторического мифа о «внутри-грузинском восстании февраля 1921 года»; в 1922–23 году включена в состав Армянской республики «по этническому критерию».

- В то же время Грузия сохраняет районы Борчало, где грузинское население составляет также лишь незначительное меньшинство. Одновременно Закатальский округ включен в состав Азербайджана именно на основании «этнического критерия».

- Абхазия: при советизации здесь формируется самостоятельная республика, инкорпорированная позже в состав советской Грузии сначала экономически, а затем — юридически (посредством двустороннего договора: отсюда официальный статус Абхазии с декабря 1921 года — «договорная советская республика» или ДССР).

- Южная Осетия: советизация этой территории оказалась тождественна обеспечению ее автономии. В 1921–22 году определяются статус и границы автономии — она остается областью в составе Грузии.

- Советско-турецкие договоры 1921 года разделяют территорию «мусульманской Грузии» на две части: Северная Аджария (с Батумом) и Месхет-Джавахетия остаются в составе Грузии, Артвинский, Олтинский и Ардаганский округа отходят к Турции. По этим договорам Аджария получает статус автономии в составе советской Грузии. Если за уступкой Ардагана и Артвина прослеживаются миро-революционные иллюзии большевиков насчет кемалистской Турции, то при формировании автономии Аджарии превалируют другие советские расчеты и идеологемы: батумский порт/нефтяные терминалы и мусульманское население края, отличающее себя от грузин и потому «нуждающееся в самоопределении».

Советизация Грузии завершает процесс советизации государств Закавказья.[30] Рисунок их границ еще будет меняться, но внешние границы четко определены в рамках недолговечного советско-турецкого военно-политического партнерства и закреплены соответствующими договорами. Изменение границ и формирование этнических автономий в составе Грузии есть советское решение проблем консолидации грузинской национально-государственной территории. Вероятная альтернатива такой советской модели — новые пограничные войны или внутренние конфликты. Потеря Лори — возможная плата за сохранение Джавахетии, потеря Ардагана и Артвина — за сохранение Батума и т.д. Создание советских автономий Абхазии и Южной Осетии в значительной степени позволило сохранить эти территории в составе Грузии, избегая эксцессов военно-карательных операций и партизанских войн.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:40 am

(1921).

Советский Кавказ — первый административно-территориальный вариант



К осени 1921 года весь Кавказский регион (за вычетом уступленных Турции территорий) включается в сферу советского национально-государственного строительства. Такое строительство, со свойственными ему критериями организации населения и территорий, разворачивается не на пустом месте. Новая композиция региона — это динамичное и противоречивое воплощение советского проекта в насыщенном социально-политическими проблемами, исторически структурированном человеческом ландшафте. Ясно, что советское упорядочение Кавказа не может быть названо «гармоничным и непротиворечивым»: слишком много соперничающих интересов и локальных проблем необходимо было переплавить внутри этого исторического проекта, который сам соткан из различных политических идеологем и управленческих принципов. Существенно и то, что с нарастанием авторитарных тенденций в самой большевистской партии принятие стратегических решений все более сосредоточивается в кулуарных баталиях узкого круга большевистского/советского руководства и становится зависимым от политического разумения немногих влиятельных фигур.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 2bc10e665bf5

Тем не менее, общая логика конструирования новой политико-административной карты очевидна. Наряду с учетом военных и хозяйственно-экономических приоритетов, она включает создание институтов контролируемого национального самоопределения. Национальные группы, подобно группам социальным, воспринимаются как коллективные субъекты исторического процесса («объекты угнетения», «субъекты национально-освободительного движения»). Во многом, эти группы — как «объекты управления» — выступают значимыми категориями уже в имперское время. Затем в период Гражданской войны и советизации эти группы обретают свое политико-организационное представительство в деятельности различного рода национальных советов и ревкомов. В Закавказье процесс институциализации национальных категорий доведен усилиями этнических элит до кондиции международно признанных государств. Большевики не ликвидируют полностью эту институциональную форму, но используют ее символическое значение. Новая власть именно использует уже существующие национальные солидарности, изрядно политизированные в ходе Гражданской войны, в качестве своих исторических партнеров — как аудиторию для своих социально-мессианских апелляций: «революция несет народам освобождение». Там, где социальное освобождение устойчиво ожидается как национальное, большевики оправдывают это ожидание. Советская власть организует форму такого освобождения-самоопределения по серьезно подготовленным контурам массовых социальных устремлений. В свою очередь, сама новая власть нуждается в создании устойчивой социальной и кадровой базы в «национальных районах». В территориальных и статусных характеристиках такого самоопределения воплощена генеральная двуединая задача ленинской партии/советского государства в регионе — укрепление советской власти и проведение коренных социальных преобразований.

В 1920–21 году формируется первая советская композиция кавказских национальных республик и автономий. Как формы коллективного самоопределения, они неявно выступают и предметами «коллективной собственности» соответствующих национальных групп.[31] Наиболее явственной для новых властей категорией, отражающей коллективную историческую субъектность на Северном Кавказе, являются горцы. В ноябре 1920 года на Съезде народов Терека во Владикавказе и Съезде народов Дагестана в Темир-Хан-Шуре провозглашается создание двух горских советских республик в составе РСФСР. На базе горских округов бывшей Терской области возникает Горская советская республика, на базе Дагестанской области — Дагестанская (законодательно оформлены постановлением ВЦИК РСФСР от 20 января 1921 года). Горская республика составляется из шести (фактически — семи) национальных округов и двух городов республиканского подчинения — Владикавказа (столица) и Грозного.

Границы национально-государственных и административных образований, равно как и их статус, не являются результатом политического произвола большевиков, но скорее эффектом противоречивого использования и комбинирования нескольких критериев: идеологических, этнических, хозяйственно-экономических. Вряд ли было бы обоснованным утверждение, что в процессе советского национально-государственного строительства и создания национально-территориальных единиц не учитывались особенности этнического расселения. Просто учет этого критерия никогда не был и не мог быть абсолютно самостоятельным.

Во внутренней композиции Горской республики отчетливо сохранены границы округов бывшей Терской области. Важные административно-территориальные новации связаны с решением вопроса о землях терского казачества, оказавшихся в пределах Горреспублики. Земли депортированных станиц включены в состав Назрановского (Ингушского) и Грозненского (Чеченского) округов. Оставшиеся станицы сначала предполагалось объединить в одном Сунженском (Казачьем) округе. Но затем эти станицы были разделены на три территориальных сегмента. Первые два, вклинивающиеся в территории Нальчикского (Кабардинского) и Владикавказского (Осетинского) округов, были включены в их состав и образовали внутри этих национальных округов отдельные национально-административные районы. Третья группа станиц, вклинивающаяся в территории двух вайнахских округов, была выделена в отдельный Сунженский округ.[32] В случае с терским казачеством видно, что фактически власти применяют три варианта «разрешения горско-казачьих поземельных противоречий»:

- т. н. ликвидация чересполосицы за счет земель казачьих станиц и выселения казачества была проведена в районах острого горско-казачьего противостояния (Чечня, Ингушетия);

- ликвидация чересполосицы путем слияния казачьих и горских территорий в одних национально-административных единицах (там, где горско-казачьи отношения не были враждебными) и выравнивание земельных наделов. Именно в это время рядом с казачьими станицами в Осетии и на их землях появляются новые осетинские равнинные села;

- невозможность новых выселений станиц и одновременно невозможность их объединения с вайнахами в одних округах обусловливает сохранение самостоятельного Сунженского казачьего округа; лишь с ослаблением вайнахо-казачьего «антагонизма» и укреплением советской власти территория этого округа будет включена в Чечню.

«Произвольность» советского упорядочения территории на деле оказывается реализацией вполне определенной логики, учитывающей комплекс социально-политических условий и временную конъюнктуру. Идеологема национального самоопределения в ее применении к Горской республике обусловливает еще ряд советских административно-территориальных корректив. К Горской республике при ее образовании отходит населенная карачаевцами часть Кубанской области, где образован Карачаевский округ. Образуются два новых округа по этническому основанию — Балкарский (впервые административно отделяя балкарские общества от Кабарды и объединяя их в одну административную единицу) и Дигорский. Существование последнего было недолгим: в осетинской политической элите возобладали объединительные взгляды, и Дигория осталась частью Осетии, а дигорцы — осетинами.

Сразу при образовании горских республик Хасавюртовский (Кумыкский) округ бывшей Терской области с кумыкским, аварским и ауховским (чеченским) населением включается в состав Дагреспублики. В этом сыграли свою роль и этнические критерии советской национально-государственной инженерии, и интегративные тенденции среди кумыков. Ауховцы, тяготеющие к Хасавюрту и опасающиеся остаться без доступа к зимним пастбищам на равнине, также вынуждены были — не без проблем — перейти в состав Дагестана. Сама внутренняя структура Дагреспублики воспроизводит с небольшими изменениями окружное административно-территориальное деление бывшей Дагестанской области.

В начальном советском составе русских областей Северного Кавказа также воспроизведена прежняя административно-территориальная композиция. Лишь Кубанская область и Черноморская губерния объединены в одну область. Большедербетовский улус Ставропольской губернии отходит к новообразованной Калмыцкой автономии. Усеченная Терская область после выделения Горской республики вместе с Владикавказом и Грозным превращается в «кишку», вытянутую от Кубани до Каспия. Перенос центра области в Георгиевск смещает всю систему хозяйственно-экономических связей области: кизлярско-ногайские степи/зимние пастбища окажутся глубоко периферийными и станет возможным их передача Дагестану, а сам Георгиевск начнет претендовать на тяготеющие к нему районы восточного Ставрополья.

В первой советской композиции русских областей Северного Кавказа существенна, пожалуй, только одна новация: упразднены Кубанское и Терское казачьи войска, а их области теряют свое специфическое военно-сословное административно-территориальное лицо.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:41 am

(1922–1928).

Советское национально-государственное строительство



В декабре 1922 года создается Союз ССР. Сама парадигма советского национально-государственного строительства появляется несколько позже, когда идея экспорта пролетарской революции уступает место идее и практике укрепления пролетарского отечества, а в советском пространстве возникает иерархия национально-территориальных образований.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 344de69b5d00

Административно-территориальная реорганизация края — один из элементов советского национально-государственного строительства. В этом «строительстве» реализуется комплекс советских идеологем, военно-политических и хозяйственно-экономических стратегий. Оно не предполагает заранее подготовленного плана с выверенной структурой территории и четким рисунком внутренних границ. В организации края с самого начала сталкиваются различные принципы экономического районирования, местные групповые интересы, политико-идеологические и хозяйственно-экономические приоритеты. В административную композицию края вносятся постоянные коррективы, принятые институциональные решения пересматриваются. Но в целом, в этот период реализованы две главные стратегии:

(а) формируются советские этнические автономии (постепенно идеологема самоопределения или этнической спецификации управления/территории разворачивается в диапазоне от национальных «союзных республик» вплоть до «национальных сельсоветов и колхозов»);

(б) реорганизуется базовые административные единицы государства (чего требуют приоритеты развития экономической инфраструктуры страны).



«Национальный принцип» и автонамизация



Принцип национального самоопределения воплощается в использовании этнического критерия при организации власти и территории. Тот же самый подход, определивший появление в 1921 году Горской АССР как формы национального самоопределения горцев, становится идеологическим основанием демонтажа республики. Кабардинская партийная элита во главе с Калмыковым, подталкиваемая угрозой перераспределения земель в пользу соседних округов, стремится выйти на более высокую и обособленную траекторию самоопределения, уже собственно кабардинского. Получив влиятельную поддержку в Москве, округ выходит из Горской АССР — со статусом Кабардинской автономной области (АО). Политическая идеологема использована здесь как инструмент защиты экономических интересов национальной группы: хотя и не в полной мере, но упреждается осуществление соперничающих идеологем (предполагающих уравнительное распределение земли). Выход Кабарды влечет за собой постепенную дезинтеграцию Горской АССР. В 1922 году от нее отходят последовательно Карачаевский, Балкарский, Чеченский округа и Грозный. Наконец, 7 июля 1924 года республика упраздняется с разделением на Северо-Осетинскую АО, Ингушскую АО, Сунженский округ и Владикавказ.

Именно внутренние противоречия в Горской республике определили ее краткую историческую судьбу: стратегия Москвы в данном случае следует за развитием этих противоречий. Отсутствие таковых в другой горской автономии — Дагестане, обуславливает там иной сценарий. К началу советской эпохи Дагестан избежал той меры политизации этнического соперничества, что оказалась свойственна Терской области. Хозяйственно-поселенческое «сползание» горских аулов в равнинные кумыкские районы еще не началось, и поземельные споры не имеют остроты и значения этнотерриториальных конфликтов. Оставаясь в своих горных ландшафтных ареалах, дагестанское население по-прежнему является ансамблем множества джамаатов и соответствующих им локальных идентичностей. Структура этого ансамбля политически более важна и психологически более существенна, нежели конфигурация этнических ареалов, которые лишь начинают прочерчиваться едва заметным политическим пунктиром. Композиция внутренних окружных границ ДагАССР почти полностью воспроизводит дореволюционную (также не «копирующую» рисунок условных этнических границ), что тоже не способствует упрощению ансамбля дагестанских джамаатов до состояния грубой этнической карты. Однако национальный принцип в административном районировании затрагивает и Дагестан: к 1928–29 году подготавливается и проводится реформа, основной целью которой является создание моноэтничных районов в республике.

Изначально национально-государственное строительство не форсирует образования новых автономий, но, скорее, конструирует в молодых институтах и практике советской системы уже очерченные ранее — в досоветских границах и соперничестве — политические проекты. Это конструирование автономий, их границ и статуса противоречиво: оно несет признаки колебаний центра и столкновения местных интересов и групп. В 1922–23 оформляются Юго-Осетинская и Нагорно-Карабахская автономии. Их образование, статус и границы есть паллиативное и во многом кулуарное решение острых конфликтов 1918— 1920 годов. Решение Кавбюро ВКП (б) по Нагорному Карабаху реализует «национальный принцип» (предусматривая образование автономии карабахских армян) и одновременно игнорирует его (оставляя территорию в составе Азербайджана). Это решение уже не столько большевистский реверанс в сторону кемалистской Турции, сколько внутренний компромисс. Территория, подконтрольная отрядам Нжде, после их вытеснения летом 1921 большей частью инкорпорируется в Армению: так возникает стратегически важный Мегринский перешеек, разделяющий Азербайджан с Турцией и Нахичеванью и связывающий Армению с Ираном. Между самой Арменией и Автономной областью Нагорного Карабаха возникает Курдистанский национальный уезд (т. н. Красный Курдистан) в составе Азербайджана. При образовании уезда создается анклавное положение автономии Нагорного Карабаха (вероятно, начальный проект предполагал стыковую границу между Арменией и АОНК и между двумя частями курдского Зангезура).

Появление вслед за национальными областями национальных районов можно назвать нисходящим копированием модели этнической автономии. Очевидно, что первые советские образцы автономизации идут «по следу» прежних конфликтов и соперничества. И лишь затем этот, уже собственно советский, опыт становится модельным: начинается воспроизводство автономий (этнической спецификации власти и территории) на уровне отдельных районов с компактным или относительно гомогенным этническим расселением. Но этот процесс не является автоматическим: в каждом случае присутствует группа факторов — от персонального упорства этнических лидеров и до социально-политической и экономической конъюнктуры. В 1922 из ряда адыгских анклавов в Кубано-Черноморской области образуется Черкесская (Адыгейская) АО. Причерноморские шапсугские аулы остаются за рамками этой автономии и все же определяются в 1927 в отдельный национальный район. В этот же период на Северном Кавказе образуются два армянских, туркменский, немецкий и греческий национальные районы. Создаются и национальные сельские советы. Процесс территориальной автономизации развивается не только в русском политико-административном окружении. Но аналогичные районные примеры в Закавказье быстро сходят на нет, как и русские (казачьи) районы и иноэтничные сельсоветы внутри горских автономных областей. Автономия русской Мутани или Духобории в рамках советской модели этнического самоопределения вообще немыслима. Отсутствие Талышской или Татской автономии (при наличии Курдской), наличие Аджарской (и отсутствие Мегрельской) показывает, что «национальный принцип» не работает самостоятельно и встроен в комплекс иных политических, культурных и экономических стратегий как на уровне общесоюзной, так и республиканских партийно-советских администраций.



Принцип экономической целесообразности и укрупнение регионов



Военные и экономические приоритеты в развитии советского государства обусловливают следование не-этническим принципам в административно-территориальной организации края и проведение соответствующих реформ. Первая из них осуществляется в 1923–24 годах. При этом композиция национальных образований и сам процесс этнической автономизации в РСФСР встроены в реформу «русских» территорий в качестве их относительно устойчивой периферии. Прежняя административная структура [область/губерния — округ/уезд — волость] сменяется укрупненной [край — округ+автономные области — район+национальный район]. В 1924 происходит слияние Кубано-Черноморской и Донской областей в Юго-Восточную, которая поглощает затем Ставропольскую и Терскую губернии и, включая все горские автономии (кроме Дагестана), оформляется как Северо-Кавказский край. Край составляется из округов, почти официально называемых русскими, и шести национальных автономных областей. Хозяйственно-экономические факторы существенно влияют на композицию самих национальных автономий. Включение в 1922 Балкарии в одну автономию с Кабардой — неизбежно по хозяйственно-экономическим основаниям (и нелогично лишь с точки зрения «чистоты этнического самоопределения»). Тогда же возникает Карачаево-Черкесская АО, вся последующая история которой — попытка комбинировать этнический принцип в организации власти/территории с социально-экономическим. Уже в 1926 автономия разделяется по национальному признаку на три части: Карачаевскую АО, Черкесский округ (с 1928 — АО) и русский Баталпашинский район, который отходит к Армавирскому округу. Хозяйственно-экономические аргументы лежат в основании значительного расширения территории Дагестана (присоединение Кизляра и огромного массива отгонных пастбищ в Ногайской степи). Сама ДагАССР воздерживается от вероятного перехода в состав Закавказской СФСР в 1924 году, во многом лишь столкнувшись с риском утраты этих земель: таким образом, данный локальный хозяйственный фактор сказывается на общем составе «союзных» республик и итоговой конфигурации национально-государственных границ.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:42 am

(1926).

Этническая карта и национально-административная инженерия



Кроме сдвигов в расселении, вызванных потрясениями Гражданской войны и межнациональными войнами в 1918–1920 годы, существенное влияние на структуру кавказской этнополитической карты оказывают ряд факторов: советская административная этнизация территорий, «коренизация» школы и управления на этих территориях, а также изменения в номенклатуре народностей (официальных рамок национальной идентификации).

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 49166e357e0e

Осуществление «национального принципа» в 1920-е более жестко привязывает административно-территориальное деление Северного Кавказа к ареалам этнического расселения. Возникают, или получают советскую легитимацию, титульные национальные территории с высокой степенью этнической гомогенности. Советская практика упорядочения территории, опирающаяся на национальный принцип и соответствующую позитивную дискриминацию нерусских меньшинств, придает этничности новый инструментальный и символический вес. Известно, что культурный комплекс «своей земли» и символическая связь общности с территорией у многих кавказских групп в серьезной мере были развернуты в досоветскую и даже доимперскую эпоху. Но советское национальное строительство выводит эту связь на качественно более высокий, институционально оснащенный уровень. Советская власть дает мощную санкцию на использование этничности как властного основания, основания для реализации несословных коллективных привилегий (а затем и коллективной ответственности). Уничтожая сословные рамки, большевики «сворачивают» внутреннюю социальную структуру меньшинств и конструируют эти меньшинства в качестве гомогенного идентификационного поля. «Коренизация» школы и кадров управления призваны создать новую — советскую — культурную и политическую инфраструктуру этого поля.

При этом власть функционально нуждается в ясном определении народностей как отчлененных, непересекающихся образований. Таким образом, стратегия упорядочения территории по этническому критерию, будучи воплощена в некую административную сетку и властную практику, сама становится фактором определения этнических категорий/границ. Властное определение этнических категорий/границ есть подвижный итог соперничества между различно обоснованными этнополитическими проектами — интеграционными или автономистскими, имеющими к тому же различную институциональную оснащенность (республика vs район). Советское национальное строительство внутренне противоречиво — некоторые из народностей (категорий) объединяются, относительное различие других становится более жестким. Перечень народностей, который использован во Всесоюзной переписи населения 1926 года, в целом преемствен имперской номенклатуре. Изменения в номинациях народностей связаны с формирующейся национально-государственной и административно-территориальной композицией страны. Скажем, появление Украины требует внесения поправок в устоявшиеся идентификационные образчики по всей стране, в том числе и прочерчивания границ внутри уже сильно интегрированного славянского массива на Кавказе.

Служебный циркуляр для переписчиков 1926 года требует, в частности, «уточнения записи об украинской, великорусской и белорусской народностях». Для тех местностей, «где словом „русский“ определяют свою народность представители трех этих народностей», от переписываемых лиц истребован однозначный выбор: к какой именно народности из трех они себя причисляют. Другой циркуляр предписывает противоположную идентификационную операцию: причисление всех картвелоязычных народов (грузины, аджарцы, мегрелы, сваны, лазы) к общей группе грузин.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 02037eb38a1a

Наличие таких институциональных рамок как республика, область и даже национальный район, становится фактором культурной инженерии. Формирование новых границ грузинской национальной общности подкрепляется серьезным административным ресурсом. В частности, в этот период самурзаканцы, будучи уже преимущественно мегрелоязычными, решающим образом определяются грузинами. С другой стороны, закрепление в советской номенклатуре за абхазским населением именно такого внешнего этнонима («абхаз»), пришедшего в имперское употребление из грузинского именования территории, упрочило саму властную идентификационную связь апсуа с их родиной. Учитывая характер грузинских претензии на укорененность и титульность в Абхазии, ясно, что во многом благодаря этой русско-советской этнонимической канонизации абхазам удается остаться здесь и титульной, и коренной группой.

Категория «закавказские татары» сменяется категорией «азербайджанские тюрки», а затем «азербайджанцы». К последней будут отнесены все тюркоязычные мусульмане Закавказья — от месхетинцев до терекемейцев и ассимилируемых татов и талышей. Вероятно, временная номинальная азербайджанизация месхов в 1920-е годы связана с наличием административной рамки Закавказской федерации (с Азербайджаном в качестве образующего субъекта). Возможности соответствующей культурно-образовательной политики — административно подкрепленного развития национальной школы с обучением на родном языке — ослабили перспективу грузинизации этой группы мусульман. В то же время глубина тюркской ассимиляции татского и талышского населения в самом Азербайджане позволяет проигнорировать проект их автономизации, но не позволяет исключить их полностью из номенклатуры народностей. Даже несмотря на упразднение в 1929 году «Красного Курдистана» (по внешнеполитическим основаниям), советская национальная инженерия будет серьезно сдерживать соблазн следовать кемалистскому шаблону в строительстве азербайджанского народа, объявив все мусульманское население республики азербайджанским.

Образование Юго-Осетинской автономии сказывается на фиксации и ужесточении идентификационных границ внутри осетинского массива в Грузии. Институт автономии в целом сдерживает исторически продолжительный процесс смены этничности среди южных осетин, их грузинскую ассимиляцию.

Сегментарное расселение адыгских групп административно закрепляется в четырех титульных районах — в Кабардино-Балкарской АО, Черкесской АО, Адыгейской АО и Шапсугском районе. Автономия адыгов Кубано-Черноморской области, образованная в 1922 году и названная Черкесской (Адыгейской) АО, дабы не «вносить путаницу от смешения ее в разных ведомствах с Карачаево-Черкесской АО», меняет свое название на Адыгейско-Черкесскую, а позже — на Адыгейскую АО. Такое административное различение становится основанием для последующего идентификационного различения. На прежнюю внутреннюю структуру адыгских племенных различений будет наложена советская административная карта, образуя при этом четыре «разных» народа — кабардинцев, адыгейцев, черкесов и шапсугов.

Тюркский массив горских татар (или «пяти горских обществ Большой Кабарды») определяется как балкарская народность. Тем самым упрочивается использование имени одного из пяти обществ в качестве этнонима всей этнической категории. Одновременно карачаевская часть этого же массива, отделенная от него не столько ландшафтной громадой Эльбруса, сколько старой административной границей Кубанской области и иным вектором экономического тяготения, определяется в качестве другого народа — карачаевского.

Раннее советское административное разделение чеченцев и ингушей также продолжает дореволюционную административную традицию, питая идентификационные различения среди самих вайнахов и, в свою очередь, ясно опираясь на их собственные различения. Перспективы раздельного политико-административного развития вайнахов не исключают перспективы их административной и этнокультурной интеграции: эти противоположные исторические проекции в равной мере наличествуют в самом обществе и его элите.

Советское упорядочение списка народов (как номенклатурная «нормализация» этнической карты), имеет в своем репертуаре противоположные операции: с одной стороны, административное и идентификационное закрепление/ужесточение этнических границ, с другой стороны — их административное упразднение. Но такие операции вряд ли могут быть названы примерами произвольного политико-административного жонглирования существующими группами и их солидарностями. Советская инженерия национальностей способна лишь избрать и форсировать некоторые траектории возможной эволюции из тех, что уже наличествуют в самих этнических идентификационных комплексах. За произвольностью такого властного избрания-конструирования всегда кроется комбинация субъективных и объективных факторов. К первым можно отнести борьбу локальных этнических элит или доминирующую политическую конъюнктуру. Ко вторым — языковые дистанции, характер расселения, хозяйственно-экономическую связность и т.д. Сама этничность также превращается в «объективность»: ее административное определение закреплено в 1931 году обязательной записью о национальности во внутренних паспортах граждан СССР.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:43 am

(1929–34).

«Коренизация» в административно-территориальном делении — осуществление и преодоление принципа.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Cfc559c6f43a
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:44 am

(1936–38 ).

Формально-конституционное определение статусной иерархии народов и территорий



Вторая половина 1920-х и начало 30-х годов — эпоха советского культурного подъема, коренизации школы и становления партийно-советских бюрократий в национальных автономиях. Многие из кавказских народностей впервые обретают письменность и развивают национальную литературу. В регионе постепенно ликвидируется безграмотность, появляются советские национальные кадры, вовлеченные прежде всего в культурное строительство. Политика коренизации означает и укоренение самого советского проекта, его идеологии и практики среди национальных меньшинств. Но чем более настоятельно советское государство стремится к подъему автономий, тем более явственным оказывается ограниченность их внутренних экономических и инфраструктурных ресурсов. Еще в период образования автономных областей некоторые из их административных центров вынуждены были размещаться вне областных территории: Адыгейско-Черкесской АО — в Краснодаре, Северной Осетии и Ингушетии — во Владикавказе, Чечни — в Грозном, отдельные районные центры Карачая и Кабарды, соответственно, — в Кисловодске и Пятигорске. В разделенных в 1926 году Карачае и Черкесии начинается строительство новых областных центров. И если Микоян-Шахар отчасти состоится как столица автономии, то Эркен-Шахар останется только ее проектом, а центр Черкесской АО будет размещен в Баталпашинске. Импульс к слому этнического критерия в определении административных границ, равно как и отходу от принципа коренизации, оказался заложен в самой стратегии строительства национальных автономий. Автономиям как площадкам для национального развития надлежит обладать соответствующей хозяйственно-экономической инфраструктурой. Эта хозяйственно-политическая стратегия обусловливает цепь последующих территориальных приращений к автономиям за счет русских округов и городских центров.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 4539f7e19b36

Отход от национального принципа в административно-территориальной организации края начинается еще в 1928, когда Чеченская АО укрепляется за счет присоединения к ней Грозного с нефтепромыслами (а еще раньше — отчислений от их эксплуатации). Тогда же к Чечне отходит территория Сунженского округа (кроме станицы Терской). В 1931 большая часть бывшего Баталпашинского района с поясом предгорных казачьих станиц между Карачаем и Черкесией разделяется между этими двумя автономиями, что также серьезно укрепляет их экономическую базу. В 1932 в состав Кабардино-Балкарской АО включается часть Прохладненского района (возможно, как альтернатива включению Пятигорска, который еще в 1922 рассматривался как возможный центр Кабардино-Балкарской автономии). Соперничество Северной Осетии и Ингушетии за Владикавказ (с 1931 — Орджоникидзе) завершается в 1933–34 включением города в Северо-Осетинскую АО и объединением Ингушетии в одну общевайнахскую автономию с Чечней. В 1936 к Адыгейской АО присоединены Гиагинский район, часть Майкопского района, а также сам Майкоп, куда переносится административный центр области.

Расширение национальных областей приводит к сокращению доли титульных групп в составе их населения. Однако общий советский социальный динамизм и разворачивание новых проектов (борьба с национал-уклонизмом, коллективизация, удары по духовенству и интеллигенции) начинают ослаблять восприятие титульных территорий как коллективного этнического достояния. Национализация земли, принимающая форму колхозного строительства, «уничтожает собственника» (как персонального, так и коллективного) и тем самым надолго сворачивает поземельные конфликты. Сам институт автономии из формы национального самоопределения трансформируется в организацию коллективной лояльности меньшинств советскому государству, становится институтом их адаптации к новым горизонтам советской эпохи.

Сдвиги в политическом содержании института автономий обусловливают то, что включение русских районов в их пределы не сопровождается возникновением явных иерархических отношений между титульными группами (номинальными субъектами автономий) и русским населением. Режим коренизации и этнические преференции, встроенные в прежнюю модель, уже не работают, и русские воспринимают национальные автономии как административно-территориальные единицы — части единого политического пространства страны.

Сами автономии заинтересованы в территориальных приращениях как по экономическим, так и культурно-символическим причинам. Обретение новых хозяйственных возможностей и столичных городов открывает новые перспективы для национальных элит и административных бюрократий.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 8bd0f2f9f2b1

Титульной группой для Адыгеи и Черкесии отмечены ады-гейцы, черкесы, кабардинцы и абазины, для Кабардино-Балкарии — кабардинцы и балкарцы



Таким образом, к середине 30-х годов, вполне укоренившись в национальных областях, советская система отбрасывает идеи автономизации и коренизации как отжившее политическое орудие. Происходит поворот от коренизации к уместной для новой эпохи социализма социально-экономической целесообразности. Экономическое укрепление автономий сопровождается кадровым укреплением их администраций и развертыванием репрессий, направленных на культурно-идеологическую гомогенизацию страны.

В 1938 году миноритарные языки переводятся с латиницы на кириллицу (абхазский и осетинский в Грузии — на грузинскую графику). В Европе уже марширует фашизм, и в СССР идея мировой революции окончательно уступает место стратегии советской державной консолидации. При этом автономии не только не упраздняются, но часть из них даже формально выводится на более высокий уровень национально-государственного развития. В 1936 году вместе с принятием новой советской Конституции и во многом в соответствии с различиями своих экономических возможностей Кабардино-Балкария, Северная Осетия и Чечено-Ингушетия получают статус АССР, самостоятельно представленных в составе РСФСР, а Адыгея, Черкесия и Карачай остаются автономными областями, включенными в русские административные края. Одновременно национальные районы постепенно упраздняются, хозяйственно и административно растворяясь в соседних русских районах.

Административная композиция русских округов Северо-Кавказского края также претерпевает серьезные изменения. В июле 1930 окружное звено упраздняется, а территория края — за исключением автономных областей — разбивается на 87 сельских районов и 10 городов. Административный акцент на районном звене связан с задачами проведения коллективизации. Однако слабая управляемость таким числом районов, бюрократизация и отрыв районного звена от краевого управления создают серьезные проблемы. Включение в 1931 году в состав края Дагестанской АССР только приближает его необходимое разукрупнение.

В январе 1934 году происходит разделение края на Азово-Черноморский край и Северо-Кавказский край (центр — Пятигорск, с января 1936 по май 1937 — Орджоникидзе). В 1936 году, после повышения конституционного статуса трех автономий до уровня автономных республик, они выводятся вместе с Дагестанской АССР из состава Северо-Кавказского края (с марта 1937 переименован в Орджоникидзевский). Центр края, оставшийся в декабре 1936 вне его территории, переносится в Ставрополь (Ворошиловск). Азово-Черноморский край в сентябре 1937 разделяется на Краснодарский край и Ростовскую область (отличие края и области связано с присутствием автономной области в составе края). Таким образом, русский субрегион Кавказа к концу 30-х годов фактически возвращается к прежней дореволюционной административной композиции из трех областей: Кубанской (Краснодарский край), Донской (Ростовская область) и Ставропольской губернии (Орджоникидзевский край).

Устойчивой остается композиция республик Закавказья: границы и территории здесь значительно более связаны с чувствительными сюжетами национально-государственного размежевания. Кроме того, для авторитарного маневрирования здесь нет русских округов с их ресурсами. В конце 1920–30 годы лишь незначительно меняется линия границ, уточняясь по хозяйственному контуру и этническому составу приграничных сел. Появляются анклавы типа армянского Арцвашена/Башкенда. В 1929 году по внешнеполитическим основаниям ликвидируется Курдистанский уезд в Азербайджане; вместе с тем исчезает и перспектива самой курдской автономии. В 1931 в Абхазию включена Пиленковская волость — своего рода плата за потерю республикой статуса «договорной» и превращения ее в АССР в составе Грузинской ССР. Наконец, с упразднением ЗСФСР три закавказские республики повышают свой статус до «союзных».
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:45 am

(1937–49).

Депортации — война — депортации.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 853e86c76177
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. Empty Re: АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА.

Сообщение автор Admin Пт Фев 19, 2016 11:46 am

(1943–44).

Упразднение нескольких автономий



В тридцатые годы развиваются социальные и внешнеполитические процессы, которые приведут к «депортационным» сдвигам в этнической и административно-территориальной композиции края. Избранные для выселения категории определяются сначала самой логикой строительства социализма советского образца, его масштабными гуманитарными издержками, а затем и последствиями социальных потрясений тридцатых годов в великом военном противостоянии СССР и Германии.

АТЛАС ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА. 1a4116c08685

Коллективизация как один из таких социальных процессов «создает» кулачество в качестве очередной категорий, угрожающей успеху советского строительства. Именно кулачество становится первым коллективным объектом масштабных репрессий 30-х годов. Удаление данной категории из социальной структуры обеспечивается депортацией в 1930–33 десятков тысяч семей в отдаленные регионы Урала и Сибири. Коллективная ответственность определена здесь по социальному адресату, так же, как это было в случае с казачеством в годы Гражданской войны. Но социальные категории не являются единственным типом коллективных агентов, обретающих свои государственно-обусловленные роли. Другим типом на Кавказе изначально были определены или самоопределились национальные группы. Их коллективная субъектность — вместе с их общими привилегиями и ответственностью — прочно встроена в советское мировосприятие и политику.



Пограничные «превентивные депортации»



С началом колхозного эксперимента и организованным голодом во многих аграрных регионах СССР серьезно ослабевает притягательность страны как модели социально-экономического и политического развития. Потеря страной этого модельного статуса и ухудшение международного положения во многом изменяет и социальную функцию внешних границ советского государства. Стремление обеспечить их миграционную непроницаемость и военные соображения обусловливают начало серии пограничных депортационных «зачисток». Среди политически неблагонадежных элементов — этих групп риска — оказываются иностранные граждане и граждане СССР, имеющие «внешнее отечество» по ту сторону границы. Первыми этническими депортантами становятся поляки на западной границе страны и корейцы на Дальнем Востоке. На Кавказе первая депортация связана с выселением в 1937–38 годах курдов (1,3 тыс.) и иранцев (6,7 тыс.) из приграничной полосы в Азербайджане и Армении.



Военные «превентивные депортации»



Начало Великой Отечественной войны определяет новую категорию для коллективного наказания — это советские/российские немцы. В сентябре-октябре 1941 осуществляется их выселение с территорий Кавказского региона, в том числе: 23,6 тыс. — из Грузии, 22,8 тыс. — из Азербайджана, 0,2 тыс. — из Армении, 33,3 тыс. — из Ростовской обл., 5,3 тыс. — из КБАССР, 2,9 тыс. — из СОАССР, 35,5 тыс. из Орджоникидзевского края и 34,3 тыс. — из Краснодарского края. В апреле 1942 выселяются греки с Черноморского побережья. Вероятное основание, использованное в качестве причины их выселения, — «хозяйственный» коллаборационизм греков с немецкими оккупационными властями в Крыму.



«Депортации возмездия»



Прямые обвинения в иной форме коллаборационизма — «политическом бандитизме» — предъявляются в 1943–44 годах сразу нескольким национальным группам. Карачаевцы и балкарцы обвиняются в прямом пособничестве врагу: предоставлении наступающим немецким частям проводников на горные перевалы и помощи в уничтожении советского партизанского движения. Осенью 1943, спустя несколько месяцев после разгрома немецких войск под Сталинградом и их вытеснения с Кавказа, проводится тотальная депортация карачаевцев. В марте 1944 года выселяются балкарцы, составляющие с карачаевцами одну этнокультурную группу. Всего депортировано 69,3 тыс. карачаевцев и 40,7 тыс. балкарцев. Советское депортационное возмездие затрагивает еще один народ, обвиненный в «пособничестве врагу» — калмыков. В декабре 1943 года из Калмыцкой АССР и марте 1944 года из Ростовской области выселяются 107,3 тыс. калмыков.

Зимой 1943–44 годов НКВД готовит операцию по выселению чеченцев и ингушей. В отличие от карачаевцев и балкарцев, вайнахам предъявлено обвинение в тыловом (Чечено-Ингушетия не была оккупирована) и даже в довоенном бандитизме. Очевидно, что особый проблемный характер интеграции вайнахов в советскую реальность начал формироваться еще в довоенные годы, в период принудительной коллективизации и борьбы с религией. Народы Кавказского региона втягиваются в историческую орбиту советского государственного социализма, обладая различными внутренними социальными кондициями. Тип социальной структуры, характер внутренней социальной организации серьезно влияют на формы адаптации этих народностей к новым советским экспериментам и потрясениям. Отсутствие или слабость просоветской элиты внутри некоторых из этнических групп создает ситуацию постоянного кризиса в отношениях между властью и этими группами, а эксцессы коллективизации и борьбы с религией лишь усугубляют зреющий конфликт. По ходу репрессий против «кулацко-мулльских элементов» в 30-е годы устойчивость советской власти на территории Чечено-Ингушетии становится все более сомнительной. Удары по органичной и далеко не советской социальной и культурной элите вайнахов, приводят к радикальному ослаблению среди них лояльности в отношении советского государства. Еще до начала войны на территории автономии формируются очаги активного противостояния власти, созревает инфраструктура и идеология антисоветского повстанчества. Война 1941–45 годов и приближение германских армий лишь способствуют активизации этого повстанчества, которое в 1944 году становится «основанием» для предъявления всему чечено-ингушскому населению коллективного обвинения и его тотальной депортации. 23 февраля 1944 начинается операция НКВД «Чечевица», в ходе которой высланы 387,2 тыс. чеченцев, включая чеченцев-аккинцев из Ауховского района Дагестанской АССР, и 91,3 тыс. ингушей.



Послевоенные «превентивные депортации»



Выселение турок-месхетинцев осуществляется еще во время войны — осенью 1944 года, но связано оно, вероятно, с подготовкой возможного военного удара по Турции. В ходе новой зачистки советско-турецкой границы осуществляются депортации не только тюркоязычных месхов (79,2 тыс.), но также курдов (8,7 тыс.) и хемшилов (1,4 тыс.) из Месхет-Джавахетии и Аджарии. В течение нескольких послевоенных лет с Черноморского побережья и из республик Закавказья осуществляется выселение «дашнаков», турок и греков (имеющих или бывших ранее в греческом подданстве, в том числе 8,3 тыс. из Краснодарского края и 16,4 тыс. из Грузии).

Депортации серьезно изменяют состав населения многих районов Кавказа и сопровождаются изменением его административно-территориальной композиции. За тотальным выселением титульных национальных групп Чечено-Ингушской, Карачаевской и Калмыцкой автономий следует ликвидация этих образований и расчленение их территорий.

- Территория упраздненной 12 октября 1943 года Карачаевской АО разделяется на четыре части. Учкуланский и часть Микояновского района отходят к Грузии (образуя Клухорский район); Усть-Джегутинский, Мало-Карачаевский и Зеленчукский районы остаются в составе Ставропольского края; бассейн Большой Лабы — в состав Краснодарского края; и оставшаяся часть со станицей Преградной — в состав Черкесской АО Ставропольского края.

- Территория упраздненной 27 декабря 1943 года Калмыцкой АССР разделена между новообразованной Астраханской областью и соседними Ставропольем, Сталинградской и Ростовской областями.

- Территория упраздненной 7 марта 1944 года Чечено-Ингушской АССР разделяется на четыре части. Центральные районы сначала образуют Грозненский округ (в составе Ставропольского края), но уже 22 марта 1944 вместе с Кизлярским округом и Наурским районом составляют новообразованную Грозненскую область. Остальная территория отходит к соседним Северо-Осетинской и Дагестанской АССР, а также Грузинской ССР.

- Выселение балкарцев влечет за собой преобразование 8 апреля 1944 года Кабардино-Балкарской АССР в Кабардинскую АССР и передачу балкарского Приэльбрусья в состав Грузинской ССР.

Соответственно их административному разделению, опустевшие территории упраздненных автономий в организованно-принудительном порядке заселяются жителями соседних регионов и переселенцами из других областей СССР. В Карачай и Приэльбрусье переселялись сваны, в западные районы Чечено-Ингушетии — осетины (как из Северной Осетии, так и осетины из Грузии), в южные районы Чечено-Ингушетии — хевсуры и тушины, в восточные — аварцы и даргинцы. Бывшие чеченские (аккинские) села на территории самого Дагестана (упраздненный Ауховский район) заселяются лакцами и аварцами. Греческие села в Абхазии и месхетинские в Месхет-Джавахетии заселяются преимущественно грузинами. Грозненская область заселяется переселенцами из многих областей Центральной России.
Admin
Admin
Исследователь
Исследователь

Сообщения : 724
Очки : 967
Репутация : 0
Дата регистрации : 2015-12-27

https://historic.forum2x2.ru

Вернуться к началу Перейти вниз

Страница 1 из 2 1, 2  Следующий

Вернуться к началу

- Похожие темы

 
Права доступа к этому форуму:
Вы не можете отвечать на сообщения